"Достало"

[dn-maxi-fest]

оффтоп

Хм... поскольку вывесить что-то на тему смогла только я, то итог можно подвести только один - фест, как таковой, не состоялся. Ну что ж... Это было ожидаемо с самого начала, учитывая количество отписавшихся в теме феста. Но это не означает, что я, как админ, потеряла всяческий энтузиазм. Во-первых, у нас макси-фест еще не завершен, во-вторых, ждите в начале весны объявления о следующем фесте...
Ах, да! Приятного прочтения. А я грустно удаляюсь пить чай с халвой.
P.S. Под кат закатать не могу по причине проблем с комьтером. Из всех браузеров у меня работает только 64-разрядный ИЕ, в котором бегунок для прокрутки сообщения почему-то самопально уезжает вверх, прокручивая текст к началу. Надеюсь, Джей заглянет сюда и приведет запись в порядок.

Название: Достало
Автор: Лира Джанко
Бета: сама бетила
Фэндом: Тетрадь Смерти
Жанр: AU, Ангст, ER (Established Relationship), Романтика, Флафф
Рейтинг: NC-17
Пейринг: L/Лайт
Размер: мини
Краткое содержание: У великого детектива тоже бывают в жизни моменты, когда всё достаёт, и хочется кого-нибудь побить...
Предупреждения: OOC, упоминается насилие
Состояние: закончен
Отказ: на героев не претендую, получаю только моральное удовлетворение
Размещение на других сайтах: с разрешения автора. Писать на [e-mail]
От автора: Я это даже не планировала, написалось почти внезапно. На самом деле это не более, чем сублимация моего дурного настроения.

День не задался с самого утра. Так бывает: одно складывается с другим, и получившаяся в результате сумма тянет на хороший булыжник из тех, что привязывают к шее перед тем, как сигануть в реку с моста.
Головная боль, которая просто есть, даже вопреки хорошим, не раз подтверждавшим – до этого – свою эффективность таблеткам от оной.
Низкое серое небо, забитое тучами, как грязной ватой, и периодически сеющее противным мелким дождем.
Яблочный пирог, явно несвежий, хотя дата выпуска на коробке стоит сегодняшняя. Наверняка ушлые работнички кондитерской постарались, не хотели прибыль терять. Надо бы задействовать связи и помочь этим гадам обанкротиться, чтоб неповадно было!
Расследование, намертво вставшее и стоящее так уже три дня.
Письмо от директора ФБР, который помощи в расследовании и просил. Спрашивает, нельзя ли с расследованием поторопиться. Его, видите ли, не устраивает, что великий L с этим делом уже аж третью неделю копается! А сам, такой умный, сколько до этого сидел со всеми своими агентами? То-то же!
Ноутбук, который очень хочется обо что-нибудь шарахнуть, но нельзя, ибо нужной информации на нём примерно дохрена, и далеко не вся она продублирована куда-то ещё. И если ноутбук шарахнуть так, что восстановить его потом не получится, кто, спрашивается, в потери информации виноват будет? Вот именно, увы. И будет от этого – точнее, от невозможности обвинить в этом кого-то другого – крайне обидно.
И, в довершение всего – как будто предыдущего ему мало, довольная физиономия любовника, бывшего, мать его за ногу, Киры! И нет бы просто улыбался до ушей! Так этот гадёныш мелкий ещё и к его, L'овским, пирожным руку тянет...
-Рюдзаки, можно я себе тоже пирожное возьму? – смотрит с самым невинным видом. – Можно?
И ведь как нарочно – нацелился на его любимое, клубничное. Последнее на трёхъярусной пирожнице... Уже и пальцами касается, сейчас утащит...
-Нет, блядь, нельзя!!! – и ударить по протянувшейся к сладости руке – со всей злостью, что накопилась за день...
...И летит на пол фарфоровая пирожница, разбиваясь на множество белых осколков, Лайт отшатывается назад с тихим вскриком, зажимая ноющую от удара руку, а L, соскочивший с кресла, смотрит на него разъяренным тигром – вот-вот бросится...

* * *
Лайт вскрикнул, отшатываясь. Рука заныла так, что впору было опасаться, что она сломана. Но, взглянув в глаза любовнику, Лайт об ушибленной руке тут же позабыл: во взгляде Рюдзаки горела даже не злость, а какая-то чёрная мутная злоба. Подобное в его глазах Лайт видел лишь раз, почти полгода назад, и тогда всё закончилось очень плохо. Лайт тогда пытался его успокоить, вот только слова выбрал явно не те – Рюдзаки разозлился ещё больше, кинулся на него с кулаками и в ярости отделал так, что Лайт в какой-то момент даже испугался, что у него сил не хватит подняться с пола. А потом...
То, что произошло потом, Лайт вспоминать очень не любил. Рюдзаки сорвал с него одежду и грубо отымел. Практически изнасиловал. Лайт старался забыть, но все равно помнил слишком хорошо: боль, грубые злые прикосновения, тяжёлое дыхание над самым ухом... собственные слёзы, стекающие по лицу от ощущения униженности и бессилия...
Возможно, потом, придя в себя, Лайт просто ушел бы и никогда больше не вернулся к Рюдзаки. Если бы не оглянулся на него после того, как всё закончилось – именно в тот момент, когда до Рюдзаки резко и разом дошло, что он только что натворил. Если бы не наблюдал, как великий детектив, вмиг став растерянным и жалким, шепчет что-то виновато-бессвязное, хватается то за одно, то за другое, пытаясь сообразить чем помочь – и лишь минут через пять догадывается вызвать врача. Если бы не чувствовал, как бережно Рюдзаки держал его руку, пока машина скорой помощи везла их в больницу. И если бы не насмотрелся за несколько дней, проведённых на больничной койке, на виноватое выражение, будто намертво приклеившееся к его лицу.
А потом, после того, как Лайта выписали из больницы, Рюдзаки ещё несколько недель был очень нежен и ласков с ним. И это последнее, конечно, было приятно, вот только...
Повторения такой ценой Лайт совсем не хотел.
Но сейчас всё могло повториться.

***
Рюдзаки видит, как Лайт отшатывается, видит страх в его глазах. Злость и ярость изо всех сил толкают вперёд – ударить, так, чтобы страх в карих глазах сменился откровенным ужасом, а по красивому лицу потекли прозрачные струйки слёз...
Но у Рюдзаки тоже слишком хорошая память.
И одно дело просто устроить дружескую потасовку, плавно перетекающую в бурный секс, а другое – накинуться зверем, избить и надругаться. Рюдзаки прекрасно понимал, что тогда он чуть было не потерял Лайта, которого он хотел видеть рядом с собой, которого... ну да, любил, хоть не привык, да и не умел толком демонстрировать свои чувства.
-Рюдзаки, прости, я не хотел тебя злить... – тихо произносит Лайт. – Хочешь, я принесу ещё пирожных? Их в холодильнике довольно много осталось. А это, - взгляд на мешанину из фарфора и смятых в кашу пирожных, - я сейчас уберу...
Рюдзаки понимает, что ударить Лайта уже не сможет. Не тогда, когда он опускает глаза и просит прощения практически ни за что.
И потому Рюдзаки отворачивается и со всей силы шарахает кулаком по столу...
...по закону подлости попав аккурат по чашке с остатками кофе. Чашка – вдребезги, и один из осколков, естественно, впивается в руку.
-Осторожнее, - мягко произносит Лайт, подходя вплотную и бережно обхватывая пальцами запястье пострадавшей руки Рюдзаки. – А если ты так себя покалечишь ненароком? – обеспокоено спрашивает он, вытаскивая впившийся в руку детектива осколок и зажимая ранку, чтобы кровь не текла. - Пойдём на кухню, там аптечка есть. И пирожные.
Злость уходит. Не сразу, нет. Но Рюдзаки чувствует, как его потихоньку отпускает. Лайт тоже чувствует, обнимает осторожно и даже целует в щёку, уже не опасаясь, что сейчас получит по физиономии или чему-нибудь ещё. Вот только...
...на смену злости приходят уныние и апатия.
А Лайт тем временем мягко, но настойчиво тянет Рюдзаки в сторону кухни, к аптечке и пирожным. Там он усаживает Рюдзаки на стул, а сам суетится, отыскивая пластырь и йод, доставая из холодильника пирожные – те самые, клубничные, оказывается, их ещё две коробочки осталось...
Рюдзаки же морщится – не потому, что йод щиплет, потому, что ему вдруг становится противно: распсиховался как неуравновешенный подросток, вместо того, чтобы ещё раз хорошенько подумать и свести уже концы с концами в этом траханом деле... послать мысленно директора ФБР по общеизвестному адресу – да и забыть тут же о его дурацком письме... и уж подавно не обращать внимание на остальные мелочи и не бить Лайта за то, что потянулся к пирожному.
-Рюдзаки, в чём дело? – Лайт смотрит вопросительно и даже немного обеспокоено. – Так больно?
-Нет, не это... – Рюдзаки вздыхает и выдаёт всё, из-за чего он так бесится.
Лайт, выслушав, в очередной раз целует его в щёку и говорит:
-По-моему, тебе просто нужно немного отдохнуть. У тебя штук пять последних дел, не считая этого, были как на подбор – голову сломаешь. И ты давно толком не спал, - он легонько подталкивает Рюдзаки, чтобы тот спустил ноги на пол, и садится к нему на колени. – Как насчёт пирожных, джакузи с пеной, расслабляющего массажа и сладкого секса? – всё это юноша почти мурлычет на ухо любовнику, обвив того руками за шею. – И хорошенько выспаться после всего это, ммм?..
Рюдзаки невольно улыбается, поглаживая Лайта по спине. Кажется, его дурное настроение окончательно исчезнет ещё до того, как они с Лайтом, натрахавшись и расслабившись, уютно устроятся под одеялом и уснут в объятиях друг друга. Всё же Лайт – настоящее сокровище, пусть и бывший Кира...
Одной рукой Рюдзаки прижимает Лайта к себе, другой тянется к коробочке с пирожными.
-Всё ещё хочешь пирожное? – спрашивает он, чуть откинув голову и наслаждаясь тем, как любовник ласково перебирает его волосы.
-А ты поделишься? – лукаво смотрит Лайт.
-Поделюсь, - Рюдзаки достаёт одно пирожное из коробочки и протягивает юноше. – Держи.
Лайт облизывает губы влажным розовым язычком, а потом принимается есть пирожное прямо с руки Рюдзаки.
И от этого улыбка Рюдзаки становится чуть шире.

* * *
Лайт мягко улыбнулся в ответ на улыбку Рюдзаки, слизнул последние сладкие крошки с его пальцев. Сказать по правде, сладкого ему уже не слишком хотелось, но, раз уж Рюдзаки сам решил поделиться, тем более, после того как они чуть не поссорились, отказываться не стоило.
Лайт достал из коробочки пирожное и протянул Рюдзаки. Теперь уже он кормил детектива с рук, а тот, забавляясь, иногда легонько покусывал пальцы Лайта.
Подобное происходило у них довольно часто, отнюдь не только после ссор. На людях Рюдзаки и Лайт вели себя очень сдержанно, оба не были склонны выносить свои чувства на публику. Когда же они находились наедине друг с другом, в их отношениях было гораздо больше интимности: парни могли расчёсывать друг другу волосы, кормить с рук, часто прикасаться друг к другу без какой-либо необходимости, например, сесть рядом, обнять за талию и, уткнувшись подбородком в плечо, смотреть в экран, наблюдать, как работает любовник...
Когда Рюдзаки умял уже четвёртое пирожное, он облизнулся, как кот, и спросил:
-Может, продолжим нашу программу? Кто-то говорил про джакузи с пеной...
-Конечно, - Лайт слегка выгнулся, когда руки детектива чувственно погладили его по спине. - Подождёшь немного, пока я всё приготовлю? - он чмокнул Рюдзаки в кончик носа и легко соскользнул с его колен.
Приготовления не заняли много много времени. Пока наполнялось джакузи, Лайт расставил и зажёг свечи, шустро приволок колонки и плеер, включив негромкую расслабляющую музыку. Потом добавил в воду пену и немного ароматических масел. Оглядел ванную комнату и улыбнулся — всё готово, осталось только позвать Рюдзаки.

* * *
Пламя свечей даёт неяркое тёплое освещение, в котором кожа Лайта кажется золотой, а глаза странно мерцают. Рюдзаки любуется юношей, когда тот неторопливо раздевает его, поглаживает, лаская... Он и сам не остаётся безучастным — стягивает с Лайта ненужную одежду, касается тела, наслаждаясь мягкостью кожи и упругостью мускулов. Лайт улыбается, придвигаясь вплотную, и целует Рюдзаки — легко, нежно. Так бабочка могла бы коснуться кожи своими невесомыми крыльями. Рюдзаки перехватывает инициативу, углубляя поцелуй, в его движениях — жажда, агрессия, остатки недавней злости. Лайт чуть вздрагивает под этим напором, но тут же отвечает с таким же яростным желанием.
Когда Рюдзаки отрывается от губ Лайта — покрасневших, припухших — то лишь затем, чтобы впиваться вампирьими поцелуями в его шею. Лайт шумно дышит, откидывает голову назад, держась за плечи Рюдзаки. А тот весьма чувствительно закусывает нежную кожу, и его руки спускаются со спины Лайта ниже, на ягодицы, стискивая упругую плоть.
Сполна насладившись шеей Лайта, Рюдзаки вновь целует его в губы — на это раз мимолетно, влажно коснувшись губ любовника кончиком языка — и чуть отстраняется. Лайт слегка улыбается, опуская ресницы — и мягко высвобождается из объятий Рюдзаки, отступая на шаг назад. Какое-то время парни смотрят друг на друга: у обоих участилось дыхание, покраснели губы, в глазах нескрываемое желание, а члены почти полностью встали. Потом Лайт отворачивается и забирается в ванну, а Рюдзаки жадно ловит каждое его движение.
"Ты слишком хорош, чтобы я когда-либо согласился отдать тебя кому бы то ни было, даже собственной дурацкой злости. Особенно ей. Единственная причина, по которой я, наверное, готов был бы тебя отпустить — если без меня тебе будет лучше, чем со мной. Да и то не факт, что я поверю в подобное утверждение без доказательств..."
-Рюдзаки... - негромко зовёт Лайт. Тело юноши примерно по грудь скрыто в воде, под пышной белой пеной, и Рюдзаки это совсем не нравится. Ему хочется видеть Лайта целиком и полностью, от рыжевато-каштановых, похожих по цвету на карамель, волос до пальчиков на ногах. Или хотя бы трогать всюду, куда руки дотянутся, раз уж видеть не получается. Рюдзаки забирается в джакузи следом и тут же притягивает Лайта к себе, снова целуя в губы.
Вода в джакузи мягко колышется, струи, касающиеся тел любовников — словно ещё одна эротическая ласка. Лайт с энтузиазмом отвечает на поцелуй, обвивая руками шею Рюдзаки и прижимаясь ближе. Обычно он менее пассивен, то и дело перехватывает инициативу, но сегодня просто позволяет Рюдзаки делать всё, что тот захочет. А ещё Лайт сейчас почти рад, что Рюдзаки в таком настроении — ему хочется почувствовать немножко агрессии со стороны любовника. И потому Лайт негромко, но с явным одобрением постанывает, когда Рюдзаки вновь принимается терзать его шею, слегка царапает спину, пощипывает и покручивает соски, грубо мнёт ягодицы. Лайт выгибается в руках любовника, поглаживая его спину и плечи, ощущая, как упирается в него твёрдый член... и довольно скоро понимает, что больше ждать он не в силах.
Он вновь ловко выскальзывает из объятий Рюдзаки и поворачивается к нему задом, опираясь руками на бортик ванной и выгибая спину. Оглядывается через плечо, улыбнувшись и бесстыдно облизнув зацелованные губы...
-Уже не терпится, Лайт? - Рюдзаки проводит рукой по его влажной спине, стряхивая с кожи оставшуюся кое-где пену, собственническим жестом поглаживает ягодицы.
-О да, Рюдзаки, - голос у Лайта сейчас низкий, почти мурлычущий. - Давай, оттрахай меня хорошенько!
Рюдзаки не надо долго упрашивать. Оглядевшись, он берёт с края ванной так удачно оставленную бутылочку с ароматическим маслом и, плеснув немного на ладонь, проводит рукой своему члену. Конечно, тот любрикант, которым они с Лайтом обычно пользуются, несколько лучше, но и масло вполне неплохо служит для этих целей, уже доказав свою пригодность на практике.
Лайт вздыхает нетерпеливо, когда ощущает, как член Рюдзаки упирается между его ягодиц. Он не просит действовать быстрее — вдруг с Рюдзаки станется слегка посадистировать, дразня, но не давая желаемого. Но отказать себе в удовольствии податься навстречу, усиливая и без того тесный контакт, он не может.
Рюдзаки вторгается в него резко и принимается ритмично двигаться, почти сразу найдя нужный угол. Вскоре Лайт уже стонет в голос, потеряв всякий стыд, и подаётся навстречу движениям Рюдзаки. Стоит заставить Лайта потерять контроль над собой — и становится весьма шумным любовником. Но Рюдзаки это даже нравится, а как свести Лайта с ума, он отлично знает, что вовсе неудивительно — три года вместе.
Крепко стиснув узкие бёдра юноши, Рюдзаки вбивается в него в яростном, максимально быстром ритме, наслаждаясь тем, как горячо обхватывают его член мускулы Лайта, как тот извивается, неосознанно стремясь продлить каждое проникновение внутрь своего тела и словно не желая отпускать Рюдзаки, когда тот подаётся назад, и, кажется, даже беспомощно царапает ногтями бортик ванной.
Рюдзаки убирает одну руку от бедра юноши и накрывает ладонью его член, принимаясь ласкать, то поглаживая, то слегка сжимая. И с удовольствием слыша, как Лайт от этого стонет ещё громче.
Обоим хотелось продлить удовольствие, но оно было слишком сильным, чтобы продолжаться долго. Первым пика достигает Лайт, с особенно громким стоном выгнув спину и прижавшись ягодицами к бёдрам Рюдзаки. А тот, обычно куда более сдержанный, невольно стонет, когда ощущает, как пульсируют, сжимаясь вокруг члена, мускулы любовника. Ещё пара резких рывков — и Рюдзаки изливается в Лайта, падая ему на спину и утыкаясь носом куда-то между лопаток...

* * *
Лайт мягко улыбнулся и удобно устроился в объятиях Рюдзаки, положив голову ему на плечо. Немного отойдя после бурного секса в ванной, парни кое-как помылись и продолжили развлекаться в спальне: сперва Лайт сделал Рюдзаки обещанный массаж, только не расслабляющий, а очень даже возбуждающий. Под конец, когда Лайт нежно поглаживал грудь и живот перевернувшегося на спину Рюдзаки, иногда легонько сжимая и теребя чувствительные соски, тот не выдержал и рывком притянул Лайт к себе — и юноша послушно оседлал его бёдра, опускаясь на гордо стоящий член...
Потом, после ещё одного восхитительного оргазма, они долго лежали, лениво целуясь, а после Лайт по просьбе Рюдзаки приволок с кухни ещё пирожных, благо оставались. Лайт опять кормил Рюдзаки пирожными с рук, а тот легонько поглаживал его всюду, куда руки дотягивались. Впрочем, до третьего раза дело уже не дошло — Лайту уже слишком хотелось спать, да и Рюдзаки поползновений на тему "ещё бы разок", в общем-то, не проявлял. Словом, Лайт без особого труда уговорил его, что теперь можно поспать. А Рюдзаки, хоть и считал сон пустой тратой времени и далеко не самым необходимым занятием, почти не спорил.

* * *
Рюдзаки блаженно улыбается и целует любовника в макушку.
-Спокойной ночи, Лайт, и... спасибо.
-Не за что, знаешь ли, - тихонько фыркает тот куда-то ему в шею. - Я в тот момент не только о тебе беспокоился, сам понимаешь.
-Да, - соглашается Рюдзаки, - понимаю и помню. Но я не только и не сколько об этом. Я о той части нашего вечера, что была после ссоры. Мне понравилось.
-Я рад, - уже немного сонно отзывается Лайт. - Да и ссора, по сути, не успела состояться, что тоже приятно.
-Всё, - Рюдзаки снова целует Лайта в макушку, - спи, сладкий...
Лайт тихо хихикает, слыша это "сладкий", а потом утыкается носом куда-то в шею Рюдзаки и вскоре уже мирно сопит. А Рюдзаки не спит ещё долго, думая о том, как же хорошо, что ему тогда удалось договориться с Рэм и сделать так, чтобы Лайт и Миса забыли всё о Тетрадях, а Лайт в итоге остался с ним. Пусть у Рюдзаки с Лайтом далеко не всегда всё было хорошо и мирно, пусть они часто могли спорить о чём-то столь яростно, что дело доходило до драки, пусть порой Лайт бывал чересчур навязчив в своём стремлении накормить любовника тем, что он называл здоровой и полезной пищей, пусть обижался — в сущности, справедливо — когда Рюдзаки, заработавшись, мог целыми днями не уделять ему внимания... но без него Рюдзаки вряд ли был бы так доволен жизнью. И сейчас, прижимая к себе уснувшего Лайта, Рюдзаки, наверное, не смог бы вспомнить, почему он так злился чуть ли не с утра — даже если бы захотел вспомнить. Но он и не хотел. Сейчас Рюдзаки чувствовал себя до безобразия счастливым.