Юрийный фест по Тетради объявляется)

[Лира Джанко]

Итак, условия следующие:

1. Никакого гендерсвитча, ОЖП и уж тем более – упаси боже! – Мери Сью, только оригинальные персонажи. Пейринг – на ваше усмотрение.
2. Рейтинг от PG-13 и выше.
3. Размер – от одностраничного мини и сколько успеете.
4. Срок – месяц. Законченные работы можно сразу выложить в сообщество, закрыв запись от всех, кроме модераторов. 8 апреля я всё открою))
5. Ах, да! И конечно же, фики должны быть новыми.

И, конечно же, мне очень интересно, кто ещё, кроме меня, нажимал на волшебную кнопочку в посте ниже.

И удачи всем!

@темы: Закрыто, Yuri-fest

---

[Лира Джанко]

У меня в голове давно уже крутилась идея для следующего феста.

оффтоп

Да, даже не смотря на то, что макси-фест до сих пор дружно висит, а на фест к ДР L были написаны только два фика - и оба от админов данного соо. Но идея несколько необычная и на любителя.
Я предлагаю провести юрийный фест.
Любителей юри, как известно, меньше, чем тех, кто любит яой или гет. А юри именно по Тетради Смерти - это редкость. Учитывая все это, фест стоит провести в достаточно свободных рамках, давая участникам большую свободу выбора. Но, прежде чем объявлять или не объявлять о фесте, я хочу задать всего один вопрос.

Upd: объявлю фест, если наберется минимум восемь человек. Пока в кнопочку в голосовании ткнули только пятеро, включая меня. Фест собираюсь объявлять восьмого числа, так что голосование будет длиться до седьмого.

Вопрос: Если фест будет объявлен, вы ТОЧНО станете в нём участвовать?

1. Да		11	(100%)
Всего:		11

@темы: Важное, Закрыто

---

Пара слов про макси-фест

[Лира Джанко]

Во-первых, кто-то из тех, кто в свое время сказал "Я участвую!" помнит про то, что фики вроде как собирались выкладывать сегодня? Кто-то кроме админов, в смысле? Я знаю, что Джей пыталась успеть, и я сама тоже честно пыталась... но я не успела довести сюжет до финала, хотя по объему там уже 85 страниц.
Но, если вдуматься, макси-фест изначально был весьма сомнительной затеей. Если уж на Однострочниках невыполненных заявок больше, чем выполненных, то о чем говорить тут? Но я скажу за себя: я всё-таки надеялась, что кто-то всё же придет и вывесит здесь что-то даже не затем, чтобы впоследствии заработать картинку-"медальку", а просто чтобы порадовать софэндомцев большим и вкусным фиком. Не случилось. А жаль...

@темы: Maxi-fest, Замороженно

---

"Seventh Heaven"

[Jay_Lee]

оффтоп

Автор всерьез собирался писать NC и хотя бы пять страниц, но вышло... то, что вышло) Это просто флаффное мини.

Название: Seventh Heaven
Автор: Jay_Lee
Фэндом: Death Note
Пейринг: L/Лайт
Жанр: Флафф
Рейтинг: PG
Дисклеймер: Отказываюсь
Саммари: Вам не хватает романтики? Встречать рассвет с любимым - что может быть лучше? (с)
Предупреждения: AU и OOC

— Брр.... Куда ты меня притащил? Здесь же холодно… Мы не спали всю ночь!
— Лайт-кун, а кто недавно обвинил меня в том, что в наших отношениях нет романтики, а мы вместе только деремся и занимаемся сексом?
— Я тронут, что ты принял мои слова близко к сердцу. Но я совершенно не вижу никакой романтики в том, что ты вытащил меня в пять утра на крышу! Это, скорее, издевательство!
L применил самый действенный способ заткнуть свое недовольное, лохматое спросонья и сердитое чудо. Лайт ответил на поцелуй, а когда он отстранился, видно было, что он немного оттаял.
— Ты придурок… — Сильнее прижимаясь к Рюдзаки, чтобы согреться, проворчал Лайт.
— А ты меня любишь. Как это тебя характеризует, а, Лайт-кун?
— Это значит, что я сам такой же, раз связался с тобой.
— Вредина… — L нежно коснулся губами его виска.
— Так зачем мы здесь?
— Я решил внести романтику в наше совместное проживание: видишь, мы стоим и встречаем рассвет. Лайт-кун, ну что мне с тобой делать, а? Кольцо подарить и на колени встать?
— От твоего стояния на коленях я бы не отказался, — Лайт еще сильнее прижался к Рюдзаки. Тот нахмурился, когда Лайт прижал свои холодные руки к теплой коже его спины, но неудовольствия не высказал.
— И от кольца, видимо, тоже? Хочешь, замуж тебя позову?
— Никаких замуж! С нашими характерами мы не продержимся и недели.
— Ну мы же с цепями ходили почти три месяца, а это было пострашнее, уж поверь. Неужели боишься, а?
— Ничего я не боюсь! Где там твое кольцо?
— Будет тебе кольцо, будет…
Рюдзаки целует парня, крепко сжимая его в объятиях, и их поцелуй длиться до тех пор, пока губы не начинают саднить, а воздуха – жизненно не хватать. Когда они отрываются друг от друга, в их глазах ясно горит неутоленное желание.
— Это просто сумасшествие… - Шепчет Лайт, когда Рюдзаки обнял его со спины и коснулся горячими губами его шеи.
— Тебе не нравиться? – Рюдзаки шепчет в ответ, покрывая гладкую, едва загорелую кожу легкими поцелуями. Лайт в его руках немного дрожит – то ли от возбуждения, то ли от прохладного воздуха.
— Ммм… ты уверен, что хочешь прямо здесь?
— Я бы не против, но так мы отморозим себе все, что только можно… Но я не хочу отсюда уходить. - С сожалением оторвавшись от Лайта, говорит Рюдзаки. Он выглядит расстроенным, потом что идея встречать вместе рассвет оказалась не такой удачной, как он думал.
Лайт ласково улыбнулся ему и успокаивающе поцеловал в уголок губ.
— Ничего, еще успеем.
L, зажмурив глаза, смотрел на небо. Детектив не знал, было ли оно седьмым, но он никогда не был так счастлив, как сейчас, встречая рассвет…
Быть может, потому, что он больше не одинок?

@темы: Конкурсные работы, L's fest

---

"Достало"

[Лира Джанко]

оффтоп

Хм... поскольку вывесить что-то на тему смогла только я, то итог можно подвести только один - фест, как таковой, не состоялся. Ну что ж... Это было ожидаемо с самого начала, учитывая количество отписавшихся в теме феста. Но это не означает, что я, как админ, потеряла всяческий энтузиазм. Во-первых, у нас макси-фест еще не завершен, во-вторых, ждите в начале весны объявления о следующем фесте...
Ах, да! Приятного прочтения. А я грустно удаляюсь пить чай с халвой.
P.S. Под кат закатать не могу по причине проблем с комьтером. Из всех браузеров у меня работает только 64-разрядный ИЕ, в котором бегунок для прокрутки сообщения почему-то самопально уезжает вверх, прокручивая текст к началу. Надеюсь, Джей заглянет сюда и приведет запись в порядок.

Название: Достало
Автор: Лира Джанко
Бета: сама бетила
Фэндом: Тетрадь Смерти
Жанр: AU, Ангст, ER (Established Relationship), Романтика, Флафф
Рейтинг: NC-17
Пейринг: L/Лайт
Размер: мини
Краткое содержание: У великого детектива тоже бывают в жизни моменты, когда всё достаёт, и хочется кого-нибудь побить...
Предупреждения: OOC, упоминается насилие
Состояние: закончен
Отказ: на героев не претендую, получаю только моральное удовлетворение
Размещение на других сайтах: с разрешения автора. Писать на [email protected]
От автора: Я это даже не планировала, написалось почти внезапно. На самом деле это не более, чем сублимация моего дурного настроения.

День не задался с самого утра. Так бывает: одно складывается с другим, и получившаяся в результате сумма тянет на хороший булыжник из тех, что привязывают к шее перед тем, как сигануть в реку с моста.
Головная боль, которая просто есть, даже вопреки хорошим, не раз подтверждавшим – до этого – свою эффективность таблеткам от оной.
Низкое серое небо, забитое тучами, как грязной ватой, и периодически сеющее противным мелким дождем.
Яблочный пирог, явно несвежий, хотя дата выпуска на коробке стоит сегодняшняя. Наверняка ушлые работнички кондитерской постарались, не хотели прибыль терять. Надо бы задействовать связи и помочь этим гадам обанкротиться, чтоб неповадно было!
Расследование, намертво вставшее и стоящее так уже три дня.
Письмо от директора ФБР, который помощи в расследовании и просил. Спрашивает, нельзя ли с расследованием поторопиться. Его, видите ли, не устраивает, что великий L с этим делом уже аж третью неделю копается! А сам, такой умный, сколько до этого сидел со всеми своими агентами? То-то же!
Ноутбук, который очень хочется обо что-нибудь шарахнуть, но нельзя, ибо нужной информации на нём примерно дохрена, и далеко не вся она продублирована куда-то ещё. И если ноутбук шарахнуть так, что восстановить его потом не получится, кто, спрашивается, в потери информации виноват будет? Вот именно, увы. И будет от этого – точнее, от невозможности обвинить в этом кого-то другого – крайне обидно.
И, в довершение всего – как будто предыдущего ему мало, довольная физиономия любовника, бывшего, мать его за ногу, Киры! И нет бы просто улыбался до ушей! Так этот гадёныш мелкий ещё и к его, L'овским, пирожным руку тянет...
-Рюдзаки, можно я себе тоже пирожное возьму? – смотрит с самым невинным видом. – Можно?
И ведь как нарочно – нацелился на его любимое, клубничное. Последнее на трёхъярусной пирожнице... Уже и пальцами касается, сейчас утащит...
-Нет, блядь, нельзя!!! – и ударить по протянувшейся к сладости руке – со всей злостью, что накопилась за день...
...И летит на пол фарфоровая пирожница, разбиваясь на множество белых осколков, Лайт отшатывается назад с тихим вскриком, зажимая ноющую от удара руку, а L, соскочивший с кресла, смотрит на него разъяренным тигром – вот-вот бросится...

* * *
Лайт вскрикнул, отшатываясь. Рука заныла так, что впору было опасаться, что она сломана. Но, взглянув в глаза любовнику, Лайт об ушибленной руке тут же позабыл: во взгляде Рюдзаки горела даже не злость, а какая-то чёрная мутная злоба. Подобное в его глазах Лайт видел лишь раз, почти полгода назад, и тогда всё закончилось очень плохо. Лайт тогда пытался его успокоить, вот только слова выбрал явно не те – Рюдзаки разозлился ещё больше, кинулся на него с кулаками и в ярости отделал так, что Лайт в какой-то момент даже испугался, что у него сил не хватит подняться с пола. А потом...
То, что произошло потом, Лайт вспоминать очень не любил. Рюдзаки сорвал с него одежду и грубо отымел. Практически изнасиловал. Лайт старался забыть, но все равно помнил слишком хорошо: боль, грубые злые прикосновения, тяжёлое дыхание над самым ухом... собственные слёзы, стекающие по лицу от ощущения униженности и бессилия...
Возможно, потом, придя в себя, Лайт просто ушел бы и никогда больше не вернулся к Рюдзаки. Если бы не оглянулся на него после того, как всё закончилось – именно в тот момент, когда до Рюдзаки резко и разом дошло, что он только что натворил. Если бы не наблюдал, как великий детектив, вмиг став растерянным и жалким, шепчет что-то виновато-бессвязное, хватается то за одно, то за другое, пытаясь сообразить чем помочь – и лишь минут через пять догадывается вызвать врача. Если бы не чувствовал, как бережно Рюдзаки держал его руку, пока машина скорой помощи везла их в больницу. И если бы не насмотрелся за несколько дней, проведённых на больничной койке, на виноватое выражение, будто намертво приклеившееся к его лицу.
А потом, после того, как Лайта выписали из больницы, Рюдзаки ещё несколько недель был очень нежен и ласков с ним. И это последнее, конечно, было приятно, вот только...
Повторения такой ценой Лайт совсем не хотел.
Но сейчас всё могло повториться.

***
Рюдзаки видит, как Лайт отшатывается, видит страх в его глазах. Злость и ярость изо всех сил толкают вперёд – ударить, так, чтобы страх в карих глазах сменился откровенным ужасом, а по красивому лицу потекли прозрачные струйки слёз...
Но у Рюдзаки тоже слишком хорошая память.
И одно дело просто устроить дружескую потасовку, плавно перетекающую в бурный секс, а другое – накинуться зверем, избить и надругаться. Рюдзаки прекрасно понимал, что тогда он чуть было не потерял Лайта, которого он хотел видеть рядом с собой, которого... ну да, любил, хоть не привык, да и не умел толком демонстрировать свои чувства.
-Рюдзаки, прости, я не хотел тебя злить... – тихо произносит Лайт. – Хочешь, я принесу ещё пирожных? Их в холодильнике довольно много осталось. А это, - взгляд на мешанину из фарфора и смятых в кашу пирожных, - я сейчас уберу...
Рюдзаки понимает, что ударить Лайта уже не сможет. Не тогда, когда он опускает глаза и просит прощения практически ни за что.
И потому Рюдзаки отворачивается и со всей силы шарахает кулаком по столу...
...по закону подлости попав аккурат по чашке с остатками кофе. Чашка – вдребезги, и один из осколков, естественно, впивается в руку.
-Осторожнее, - мягко произносит Лайт, подходя вплотную и бережно обхватывая пальцами запястье пострадавшей руки Рюдзаки. – А если ты так себя покалечишь ненароком? – обеспокоено спрашивает он, вытаскивая впившийся в руку детектива осколок и зажимая ранку, чтобы кровь не текла. - Пойдём на кухню, там аптечка есть. И пирожные.
Злость уходит. Не сразу, нет. Но Рюдзаки чувствует, как его потихоньку отпускает. Лайт тоже чувствует, обнимает осторожно и даже целует в щёку, уже не опасаясь, что сейчас получит по физиономии или чему-нибудь ещё. Вот только...
...на смену злости приходят уныние и апатия.
А Лайт тем временем мягко, но настойчиво тянет Рюдзаки в сторону кухни, к аптечке и пирожным. Там он усаживает Рюдзаки на стул, а сам суетится, отыскивая пластырь и йод, доставая из холодильника пирожные – те самые, клубничные, оказывается, их ещё две коробочки осталось...
Рюдзаки же морщится – не потому, что йод щиплет, потому, что ему вдруг становится противно: распсиховался как неуравновешенный подросток, вместо того, чтобы ещё раз хорошенько подумать и свести уже концы с концами в этом траханом деле... послать мысленно директора ФБР по общеизвестному адресу – да и забыть тут же о его дурацком письме... и уж подавно не обращать внимание на остальные мелочи и не бить Лайта за то, что потянулся к пирожному.
-Рюдзаки, в чём дело? – Лайт смотрит вопросительно и даже немного обеспокоено. – Так больно?
-Нет, не это... – Рюдзаки вздыхает и выдаёт всё, из-за чего он так бесится.
Лайт, выслушав, в очередной раз целует его в щёку и говорит:
-По-моему, тебе просто нужно немного отдохнуть. У тебя штук пять последних дел, не считая этого, были как на подбор – голову сломаешь. И ты давно толком не спал, - он легонько подталкивает Рюдзаки, чтобы тот спустил ноги на пол, и садится к нему на колени. – Как насчёт пирожных, джакузи с пеной, расслабляющего массажа и сладкого секса? – всё это юноша почти мурлычет на ухо любовнику, обвив того руками за шею. – И хорошенько выспаться после всего это, ммм?..
Рюдзаки невольно улыбается, поглаживая Лайта по спине. Кажется, его дурное настроение окончательно исчезнет ещё до того, как они с Лайтом, натрахавшись и расслабившись, уютно устроятся под одеялом и уснут в объятиях друг друга. Всё же Лайт – настоящее сокровище, пусть и бывший Кира...
Одной рукой Рюдзаки прижимает Лайта к себе, другой тянется к коробочке с пирожными.
-Всё ещё хочешь пирожное? – спрашивает он, чуть откинув голову и наслаждаясь тем, как любовник ласково перебирает его волосы.
-А ты поделишься? – лукаво смотрит Лайт.
-Поделюсь, - Рюдзаки достаёт одно пирожное из коробочки и протягивает юноше. – Держи.
Лайт облизывает губы влажным розовым язычком, а потом принимается есть пирожное прямо с руки Рюдзаки.
И от этого улыбка Рюдзаки становится чуть шире.

* * *
Лайт мягко улыбнулся в ответ на улыбку Рюдзаки, слизнул последние сладкие крошки с его пальцев. Сказать по правде, сладкого ему уже не слишком хотелось, но, раз уж Рюдзаки сам решил поделиться, тем более, после того как они чуть не поссорились, отказываться не стоило.
Лайт достал из коробочки пирожное и протянул Рюдзаки. Теперь уже он кормил детектива с рук, а тот, забавляясь, иногда легонько покусывал пальцы Лайта.
Подобное происходило у них довольно часто, отнюдь не только после ссор. На людях Рюдзаки и Лайт вели себя очень сдержанно, оба не были склонны выносить свои чувства на публику. Когда же они находились наедине друг с другом, в их отношениях было гораздо больше интимности: парни могли расчёсывать друг другу волосы, кормить с рук, часто прикасаться друг к другу без какой-либо необходимости, например, сесть рядом, обнять за талию и, уткнувшись подбородком в плечо, смотреть в экран, наблюдать, как работает любовник...
Когда Рюдзаки умял уже четвёртое пирожное, он облизнулся, как кот, и спросил:
-Может, продолжим нашу программу? Кто-то говорил про джакузи с пеной...
-Конечно, - Лайт слегка выгнулся, когда руки детектива чувственно погладили его по спине. - Подождёшь немного, пока я всё приготовлю? - он чмокнул Рюдзаки в кончик носа и легко соскользнул с его колен.
Приготовления не заняли много много времени. Пока наполнялось джакузи, Лайт расставил и зажёг свечи, шустро приволок колонки и плеер, включив негромкую расслабляющую музыку. Потом добавил в воду пену и немного ароматических масел. Оглядел ванную комнату и улыбнулся — всё готово, осталось только позвать Рюдзаки.

* * *
Пламя свечей даёт неяркое тёплое освещение, в котором кожа Лайта кажется золотой, а глаза странно мерцают. Рюдзаки любуется юношей, когда тот неторопливо раздевает его, поглаживает, лаская... Он и сам не остаётся безучастным — стягивает с Лайта ненужную одежду, касается тела, наслаждаясь мягкостью кожи и упругостью мускулов. Лайт улыбается, придвигаясь вплотную, и целует Рюдзаки — легко, нежно. Так бабочка могла бы коснуться кожи своими невесомыми крыльями. Рюдзаки перехватывает инициативу, углубляя поцелуй, в его движениях — жажда, агрессия, остатки недавней злости. Лайт чуть вздрагивает под этим напором, но тут же отвечает с таким же яростным желанием.
Когда Рюдзаки отрывается от губ Лайта — покрасневших, припухших — то лишь затем, чтобы впиваться вампирьими поцелуями в его шею. Лайт шумно дышит, откидывает голову назад, держась за плечи Рюдзаки. А тот весьма чувствительно закусывает нежную кожу, и его руки спускаются со спины Лайта ниже, на ягодицы, стискивая упругую плоть.
Сполна насладившись шеей Лайта, Рюдзаки вновь целует его в губы — на это раз мимолетно, влажно коснувшись губ любовника кончиком языка — и чуть отстраняется. Лайт слегка улыбается, опуская ресницы — и мягко высвобождается из объятий Рюдзаки, отступая на шаг назад. Какое-то время парни смотрят друг на друга: у обоих участилось дыхание, покраснели губы, в глазах нескрываемое желание, а члены почти полностью встали. Потом Лайт отворачивается и забирается в ванну, а Рюдзаки жадно ловит каждое его движение.
"Ты слишком хорош, чтобы я когда-либо согласился отдать тебя кому бы то ни было, даже собственной дурацкой злости. Особенно ей. Единственная причина, по которой я, наверное, готов был бы тебя отпустить — если без меня тебе будет лучше, чем со мной. Да и то не факт, что я поверю в подобное утверждение без доказательств..."
-Рюдзаки... - негромко зовёт Лайт. Тело юноши примерно по грудь скрыто в воде, под пышной белой пеной, и Рюдзаки это совсем не нравится. Ему хочется видеть Лайта целиком и полностью, от рыжевато-каштановых, похожих по цвету на карамель, волос до пальчиков на ногах. Или хотя бы трогать всюду, куда руки дотянутся, раз уж видеть не получается. Рюдзаки забирается в джакузи следом и тут же притягивает Лайта к себе, снова целуя в губы.
Вода в джакузи мягко колышется, струи, касающиеся тел любовников — словно ещё одна эротическая ласка. Лайт с энтузиазмом отвечает на поцелуй, обвивая руками шею Рюдзаки и прижимаясь ближе. Обычно он менее пассивен, то и дело перехватывает инициативу, но сегодня просто позволяет Рюдзаки делать всё, что тот захочет. А ещё Лайт сейчас почти рад, что Рюдзаки в таком настроении — ему хочется почувствовать немножко агрессии со стороны любовника. И потому Лайт негромко, но с явным одобрением постанывает, когда Рюдзаки вновь принимается терзать его шею, слегка царапает спину, пощипывает и покручивает соски, грубо мнёт ягодицы. Лайт выгибается в руках любовника, поглаживая его спину и плечи, ощущая, как упирается в него твёрдый член... и довольно скоро понимает, что больше ждать он не в силах.
Он вновь ловко выскальзывает из объятий Рюдзаки и поворачивается к нему задом, опираясь руками на бортик ванной и выгибая спину. Оглядывается через плечо, улыбнувшись и бесстыдно облизнув зацелованные губы...
-Уже не терпится, Лайт? - Рюдзаки проводит рукой по его влажной спине, стряхивая с кожи оставшуюся кое-где пену, собственническим жестом поглаживает ягодицы.
-О да, Рюдзаки, - голос у Лайта сейчас низкий, почти мурлычущий. - Давай, оттрахай меня хорошенько!
Рюдзаки не надо долго упрашивать. Оглядевшись, он берёт с края ванной так удачно оставленную бутылочку с ароматическим маслом и, плеснув немного на ладонь, проводит рукой своему члену. Конечно, тот любрикант, которым они с Лайтом обычно пользуются, несколько лучше, но и масло вполне неплохо служит для этих целей, уже доказав свою пригодность на практике.
Лайт вздыхает нетерпеливо, когда ощущает, как член Рюдзаки упирается между его ягодиц. Он не просит действовать быстрее — вдруг с Рюдзаки станется слегка посадистировать, дразня, но не давая желаемого. Но отказать себе в удовольствии податься навстречу, усиливая и без того тесный контакт, он не может.
Рюдзаки вторгается в него резко и принимается ритмично двигаться, почти сразу найдя нужный угол. Вскоре Лайт уже стонет в голос, потеряв всякий стыд, и подаётся навстречу движениям Рюдзаки. Стоит заставить Лайта потерять контроль над собой — и становится весьма шумным любовником. Но Рюдзаки это даже нравится, а как свести Лайта с ума, он отлично знает, что вовсе неудивительно — три года вместе.
Крепко стиснув узкие бёдра юноши, Рюдзаки вбивается в него в яростном, максимально быстром ритме, наслаждаясь тем, как горячо обхватывают его член мускулы Лайта, как тот извивается, неосознанно стремясь продлить каждое проникновение внутрь своего тела и словно не желая отпускать Рюдзаки, когда тот подаётся назад, и, кажется, даже беспомощно царапает ногтями бортик ванной.
Рюдзаки убирает одну руку от бедра юноши и накрывает ладонью его член, принимаясь ласкать, то поглаживая, то слегка сжимая. И с удовольствием слыша, как Лайт от этого стонет ещё громче.
Обоим хотелось продлить удовольствие, но оно было слишком сильным, чтобы продолжаться долго. Первым пика достигает Лайт, с особенно громким стоном выгнув спину и прижавшись ягодицами к бёдрам Рюдзаки. А тот, обычно куда более сдержанный, невольно стонет, когда ощущает, как пульсируют, сжимаясь вокруг члена, мускулы любовника. Ещё пара резких рывков — и Рюдзаки изливается в Лайта, падая ему на спину и утыкаясь носом куда-то между лопаток...

* * *
Лайт мягко улыбнулся и удобно устроился в объятиях Рюдзаки, положив голову ему на плечо. Немного отойдя после бурного секса в ванной, парни кое-как помылись и продолжили развлекаться в спальне: сперва Лайт сделал Рюдзаки обещанный массаж, только не расслабляющий, а очень даже возбуждающий. Под конец, когда Лайт нежно поглаживал грудь и живот перевернувшегося на спину Рюдзаки, иногда легонько сжимая и теребя чувствительные соски, тот не выдержал и рывком притянул Лайт к себе — и юноша послушно оседлал его бёдра, опускаясь на гордо стоящий член...
Потом, после ещё одного восхитительного оргазма, они долго лежали, лениво целуясь, а после Лайт по просьбе Рюдзаки приволок с кухни ещё пирожных, благо оставались. Лайт опять кормил Рюдзаки пирожными с рук, а тот легонько поглаживал его всюду, куда руки дотягивались. Впрочем, до третьего раза дело уже не дошло — Лайту уже слишком хотелось спать, да и Рюдзаки поползновений на тему "ещё бы разок", в общем-то, не проявлял. Словом, Лайт без особого труда уговорил его, что теперь можно поспать. А Рюдзаки, хоть и считал сон пустой тратой времени и далеко не самым необходимым занятием, почти не спорил.

* * *
Рюдзаки блаженно улыбается и целует любовника в макушку.
-Спокойной ночи, Лайт, и... спасибо.
-Не за что, знаешь ли, - тихонько фыркает тот куда-то ему в шею. - Я в тот момент не только о тебе беспокоился, сам понимаешь.
-Да, - соглашается Рюдзаки, - понимаю и помню. Но я не только и не сколько об этом. Я о той части нашего вечера, что была после ссоры. Мне понравилось.
-Я рад, - уже немного сонно отзывается Лайт. - Да и ссора, по сути, не успела состояться, что тоже приятно.
-Всё, - Рюдзаки снова целует Лайта в макушку, - спи, сладкий...
Лайт тихо хихикает, слыша это "сладкий", а потом утыкается носом куда-то в шею Рюдзаки и вскоре уже мирно сопит. А Рюдзаки не спит ещё долго, думая о том, как же хорошо, что ему тогда удалось договориться с Рэм и сделать так, чтобы Лайт и Миса забыли всё о Тетрадях, а Лайт в итоге остался с ним. Пусть у Рюдзаки с Лайтом далеко не всегда всё было хорошо и мирно, пусть они часто могли спорить о чём-то столь яростно, что дело доходило до драки, пусть порой Лайт бывал чересчур навязчив в своём стремлении накормить любовника тем, что он называл здоровой и полезной пищей, пусть обижался — в сущности, справедливо — когда Рюдзаки, заработавшись, мог целыми днями не уделять ему внимания... но без него Рюдзаки вряд ли был бы так доволен жизнью. И сейчас, прижимая к себе уснувшего Лайта, Рюдзаки, наверное, не смог бы вспомнить, почему он так злился чуть ли не с утра — даже если бы захотел вспомнить. Но он и не хотел. Сейчас Рюдзаки чувствовал себя до безобразия счастливым.

@темы: Конкурсные работы, L's fest

---

Мини-фест ко Дню Рожденья детектива L

[Death Note fest]

31 октября, как знают все фанаты, День Рожденья детектива L, одного из главных героев Death Note. В его честь мы объявляем небольшой фест.
На этот раз четко оговоренных заявок не будет. Но есть два обязательных условия:
1. Одним из главных героев фанфика должен быть L.
2. И он должен быть жив и вполне доволен жизнью.
На фест будут приниматься фанфики только размера мини (от 1 до 20 машинописных страниц). Рейтинг, пейринг и жанр – на ваше усмотрение.
На написание фика вам дается ровно 13 дней – с 31 октября по 12 ноября. Итоги будем подводить 13 ноября.
Все желающие участвовать, пожалуйста, отпишитесь в комментариях к этой записи.
Удачи и вдохновения всем!

@темы: Важное, L's fest

---

Продление сроков

[Death Note fest]

Итак, продление сроков состоится - до Нового Года! Но, поскольку срок продлен аж на три с половиной месяца, то приниматься будут только законченные работы. Так что дерзайте! большого творческого вдохновения всем)))

@темы: Важное, Maxi-fest

---

[Death Note fest]

Дорогие участники макси-феста!
Админы очень просят вас отписаться о том, в каком состоянии ваши заявки, ибо сроки подходят, а макси - это такая вещь, которая быстро не пишется... И во флудилке уже задан вопрос, а не будут ли передвинуты сроки, если окажется, что все участники не успевают. Вот когда все отпишутся, тогда и будем решать, что делать.

@темы: Важное, Maxi-fest

---

Правила макси-феста

[Death Note fest]

Правила макси-феста:

1. Выбираете одну из идей и пишете по ней фик. Номер идеи необходимо указать в комментариях к теме.
2. Внимание! Занятые идеи брать МОЖНО! Но только при условии, что участник феста, забивший ее до вас, на это согласится.
3. Фанфик должен быть новым, нигде ранее не выставлявшимся.
4. Для переводчиков: если вы нашли подходящий иностранный фанфик - милости просим))) При условии, что данный фанфик ранее на русский не переводился.
5. К участию в фесте принимаются фанфики со статусом "закончен" и статусом "в процессе". Только, пожалуйста, не путайте статусы "в процессе" и "замерз"!
6. Размер фика – макси. Точнее, от 20 тысяч слов (без шапки)
7. Жанр фика вы выберете сами в соответствии с выбранной вами идеей.
8. В некоторых идеях есть обязательные фразы/условия/детали. Их исполнение обязательно для участия работы в фесте.
9. В фанфиках мат не запрещен.
10. Отправляя работу на фест, не забудьте указать в шапке номер выбранной вами идеи.
11. По окончании феста победитель будет определен путем голосования.

Сроки: фест продлится до 15 сентября.
Работы на сообщество можно вывешивать по мере написания, но до 15 сентября они будут находится в закрытых записях.
О сроках голосования будет объявлено отдельно.

Если с публикацией работ на сообществе у вас возникли проблемы, присылайте работы по е-мейл: [email protected] прикрепленным вордовским фойлом в формате .doc

@темы: Важное, Maxi-fest

---

Идеи для макси-феста

[Death Note fest]

1. АУ. Второй Кира обнаруживается в России, и Эл, прихватив Лайта и штаб расследования, отправляется нашу "маму Рашу". Так получается, то они по неким не зависящим от них причинам застряли в глухой сибирской деревушке... Что они там делали, как оттуда выбирались, и чем вообще все это закончилось – решать автору. Обязательное условие: Лайт и Эл помогают кому-то лепить пельмени. Рейтинг и пейринг на усмотрение автора.

2. Рюук сообщает Лайту, то правило Тетради, которое гласит, что шинигами не могут заниматься сексом с людьми – ложное, и предлагает ему альтернативную плату за глаза шинигами: натурой. Лайт сдуру соглашается, но очень быстро понимает, что платить именно так, как это нравится Рюуку, он не в состоянии. Но отказаться от глаз шинигами и такой платы за них можно только с тетрадью вместе... Рейтинг NC-21 (минимум NC-17) Время действия: самое начало, когда Лайт еще не встретился с Элом и не присоединился к команде расследования.

3. АU. Когда лайту было 7, его семья погибла, а через какое-то время он попал в приют Вамми. Там Лайт умудрился перессориться с компанией воспитанников, в которой верховодил весьма задиристый парень, и эта компания в один прекрасный день попыталась столкнуть Лайта с крыши. Но случай привёл на помощь Лайту самого L, а тот заинтересовался мальчиком, его интеллектом, образом мыслей... В итоге Лайт попадает под покровительство детектива, уже успевшего обрести мировую известность, но не догадывается, что тот какие цели тот преследует в его отношении...

4. Соичиро по приказу L разыгрывает спектакль, делая вид, что собирается расстрелять Лайта и Мису. Но по чьему-то недосмотру или же умыслу его пистолет оказывается заряжен отнюдь не холостыми патронами. В итоге Соичиро попал не в Лайта, а в Мису - слишком дрожала его рука в этот момент. Шокированный произошедшим, он на полной скорости несется в штаб, но доехать не успевает - умирает от сердечного приступа прямо за рулём. Машина летит в кювет...
Итог: Миса и Соичиро мертвы, Лайт в коме на больничной койке, полицейские больше не хотят иметь дела с L, и он остаётся с одним Ватари. Что будет дальше, и чем закончится расследование дела Киры?

5. Владелец некоей очень крупной компании, богатый и пресыщенный жизнью человек, случайно натыкается в интернете на фотографию Лайта и приказывает своим людям похитить его. В итоге Лайт оказывается пленником в доме человека, который со скуки решил обзавестись красивой сексуальной игрушкой. Сбежать Лайт не может, приходится ждать, пока его сумеет отыскать L, который не намерен вот так просто терять из виду своего главного подозреваемого...
Пейринг: нмп/Лайт – обязательно, возможны другие пейринги на усмотрение автора. Рейтинг от R до NC-21.

6. Неканонное правило Тетради: Если вписать в Тетрадь имя женщины, которая на тот момент беременна, женщина не умрет, а лишь потеряет память – на время или навсегда. В каких случаях к женщине может вернуться память, частично или полностью, неизвестно даже богам смерти.
Мисора Наоми была беременна, когда Лайт вписывал её в Тетрадь, и потому она всего лишь лишилась памяти. Спустя какое-то время она случайно сталкивается на улице с Ватари, и тот отвозит её в штаб. Она присоединяется к команде расследования, и через некоторое время начинает разрываться в своих симпатиях к великому детективу и его главному подозреваемому. А потом к ней начинают постепенно возвращаться воспоминания... но имя ли лицо Киры она не может вспомнить до последнего.

7. МПРЕГ. Любой мужской персонаж, по выбору автора, беременеет (желательно приложить обоснуй). Как он к этом отнесётся – решать автору, но ребенок должен родиться: по желанию папочки или под давлением на папочкино нежелание рожать обстоятельств. И – хотя бы вкратце – о том, какой стала жизнь родителя (родителей) с появлением на свет ребенка.

8. АУ. Рэм нашла другой способ защитить Мису – не используя Тетрадь. В итоге она не рассыпалась песком, L попал в больницу с частичной амнезией, Лайт, продолжая играть роль лучшего друга, ездит в больницу его навещать, а право вести расследование дела Киры оспаривают между собой Мэлло и Ниар. Рэм же продолжает дальше свою игру: Лайт кажется ей неподходящей парой для Мисы и она пытается их рассорить, подстроив так, чтобы со стороны выглядело, будто Лайт и L – любовники. А на роль нового парня Мисы Рэм избирает... Ниара и прилагает все усилия к тому, чтобы свести этих двоих вместе. Обязательный диалог:
Миса: Рэм, ты с ума сошла?! Ему же 14 лет!
Рэм: А это много или мало? Я совсем не разбираюсь в человеческом возрасте...

9. Сидо придумал свой способ развлечься: превратил Мэлло в девушку и... смылся, решив, что наблюдать за происходящим лучше будет из мира шинигами. В итоге расследование дела Киры отходит на второй план, Мэлло психует и матерится, Мэтт всячески оказывает другу моральную поддержку. А через какое-то время Мэтт понимает, что испытывает к Мэлло уже совсем не дружеские чувства...

10. Неожиданно для всех по японскому телевидению транслируется ещё одно обращение к Кире: некто объявляет, что намерен найти Киру и отправить его на тот свет за смерть своей возлюбленной, именем которой, по словам мстителя, пользовалась ей сестра-близнец, воровка, и мошенница. Несколько дней спустя в один из полицейских участков Токио приходит посылка, в которой – голова той самой сестры-близнеца и записка "Голова истинной виновницы". Так начинается противостояние Киры и отчаянного мстителя-одиночки, у которого за спиной не стоят Интерпол и ФБР, но который достаточно умён, хитёр и изворотлив, чтобы иметь хотя бы минимальные шансы на успех.

11. Рюук обещал Лайту, что от начала и до самого конца игры он будет ни на чьей стороне, но в какой-то момент он понимает, что нарушит свое обещание – и примет отнюдь не сторону Киры. Между Рюуком и Рэм начинается противостояние: она защищает Мису, он – L. А Лайт, сам того не ведая, становится разменной монетой в руках двоих шинигами...

12. Лайт каким-то образом сумел устранить наследников L в самом начале, так что Миками привлёк его внимание не как потенциальный помощник, а просто как красивый фанат, с которым Лайту захотелось завязать отношения. Но Миками видит в нём только Киру, своего Ками... и мило не догоняет, когда Лайт пытается показать Миками, что тот ему нравится. Когда же дело все-таки доходит до постели, становится ещё веселее: оказывается, что Лайт предпочитает пассивную роль, а Миками боязно быть с ним активом...
Рейтинг: От R.

13. Бейонд Бездей не умер в тюрьме от сердечного приступа – он пережил клиническую смерть и сбежал из морга. И Бейонд отправляется в Японию, решив, что дело Киры – ещё одна возможность доказать L, что он, Бейонд, намного больше, чем запасная копия...

14. AU. Ягами Лайт - студент престижного колледжа, довольно популярный, но очень замкнутый и нелюдимый. Он занимается на досуге самостоятельным расследованием преступлений и просто скучает… Когда L становиться популярным, и о нем начинают чуть ли не ходить легенды, Лайт относиться к детективу с недоверием. Он начинает взламывать его официальный сайт, посылать зашифрованные послания - и сам не замечает, как это становиться его смыслом жизни, а великий детектив - одержимостью. А сам L, случайно выяснив, кто именно уделяет ему столько внимания - интересуется уже не мотивами своего преследователя, а самим Лайтом. И вскоре в колледже Тодай появляется таинственный Хидеки Рюга…
Рейтинг: От R.

15. Ватари, руководствуясь какими-то своими, не понятными ни гениям, ни простым смертным соображениями, решил, что L нужно женить. Тот отбрыкивается руками и ногами, но Ватари стоит на своем, и продолжает под теми или иными предлогами подсовывать L фото и анкетные данные потенциальных невест, а с некоторыми даже пытается знакомить в реале...

16. Мэлло и Ниар, противостояние. Один пытается морально уничтожить другого. Секс как способ сломать. Довести почти до самоубийства, но, влюбившись в ходе попыток сломать, спасти жизнь, носить на руках в прямом и переносном смысле, и долго мучиться чувством вины. В конце остаются вместе, обоим друг с другом хорошо, но в тоже время больно.

17. Одной ночью Лайт просыпается в штабе расследования, и первое, что он обнаруживает - с руки исчез наручник, но это оказывается сущей мелочью в сравнении с тем, что Рюдзаки словно испарился... Лайту говорят, что L никогда не существовало, ровно как и Киры, а они занимаются поиском массового убийцы, который, судя по всему, убивает тоже с помощью тетради. Лайта это не устраивает и он всеми силами старается отыскать Рюдзаки, даже не понимая, почему он так в нем нуждается... И причем здесь Боги Смерти?..

18. Ниа - девушка. Она очень нравиться Мелло, и тот пытается привлечь ее внимание, издеваясь и дебоширя, хотя результата - никакого. Зато Ниа сближается с лучшим другом Мелло, Мэттом, и пытается произвести лучшее впечатление на L, чтобы он выбрал именно ее своим приемником. Влюбленность и дружба на фоне неизменного соперничества.

19. Гендерсвитч. А если бы Мэлло, Мэтт и Ниар – были бы не парнями, а девушками, изменился бы от этого сюжет? И, если да, то как?

20. L и Лайт живут вместе. Лайт изо всех сил пытается заботиться о здоровье своего любовника, и потому пытается накормить его "здоровой и полезной пищей", периодически вытаскивает на прогулку в парк или еще куда-нибудь, и даже купил ему корсет для исправления осанки...

21. Его первую жертву нашли в лесу Дзюкай, лесу самоубийц. Но сразу было понятно, что это именно убийство - жестокое и извращённое. Маньяк не оставляет следов, а его жертв одну за другой находят по всей Японии... И вскоре за расследование этого дела берется детектив L.
Впрочем, L занят не только расследованием - между делом он еще пытается затащить в койку своего помощника Ягами Лайта. Но тот не сдаётся так просто...
Детали: Жетрвы маньяка - юноши и девушки от 18 до 25, красивые, ухоженные, сексуально привлекательные. Маньяк калечит их и подвергает сексуальным пыткам. Потом его жертв находят с огромным фаллоимитатором - у парней в анусе, у девушек или там же или во влагалище.
Рейтинг: NC-17 - NC-21

22. Безтетрадное АУ, гендерсвитч.
Старшеклассница Ягами Лайто переводится в престижную частную школу и там влюбляется в странного, но потрясающе умного преподавателя. Она пытается скрыть свои чувства, но ей это удается не слишком хорошо. И, заметив это, ее начинают травить три девчонки - Мэлло, Мэтти и Ниа. Ключевая фраза: "И думать забудь о НАШЕМ Эру-сенсее!!!"
Чем все это закончится, состоится ли пейринг Эл/Лайто или же будут другие пейринги (и будут ли вообще), а так же до каких высот поднимется рейтинг - решать автору.

23. В штабе расследования начинает происходить нечто странное - каждую неделю бесследно и необъяснимо пропадает один из участников расследования. Остальные пытаются разобраться, что происходит, чтобы отыскать пропавших или хотя бы спастись самим, но это оказывается совсем непросто. В конце концов в штабе остаются только скованные цепью L и Лайт... Удастся ли им воспользоваться последним шансом?

24. Мэлло и Ниа просыпаются в незнакомом месте. Они находятся в незнакомой комнате без мебели и не помнят, как сюда попали. Выйти из комнаты легко, но за её дверями - лабиринт, полный ловушек. И выбраться из него они могут только вдвоём. Или не выбраться вовсе...

25. L пытается подобраться к Лайту через Саю. Лайт бесится и пытается оградить сестренку от него. Саю льстит внимание странноватого однокурсника Лайта. Ключевая фраза:
" - А можно я вас поцелую?
- С чего вдруг у вас возникло такое желание?
- Тогда я смогу совершенно честно сказать подружкам, что целовалась с Рюугой Хидеки".

@темы: Важное, Maxi-fest

---

Флудилка

[Death Note fest]

Здесь можно задать вопросы админам и просто поболтать

@темы: флудилка

---

ГОЛОСОВАНИЕ

[Death Note fest]

Голосование начинается с сегодняшнего дня и продлится две недели.
В комментариях к посту пишем название лучшего, по вашему мнению, фестового фика и ник автора. По завершеннии голосования будет объявлен (т.к. работ мало, 2 и 3 места не будет) победитель.
Голосовать могут только зарегистрированные пользователи Дайри. Автор не имеет права голосовать за собственный фик.

upd

Итак, голосование завершено.

"Family Guy" by  raito~chan aka asti_martini - 4 голоса
"Epic Fail" by  raito~chan aka asti_martini - 3 голоса
"Рисунок" by  LuckyLa - 2 голоса
"No final" by  ilana - 2 голоса

upd

Нехорошие одмины чуть не потеряли медаль, которую по их заказу сделали на соо дизов... Лови медальку, победитель!

запись создана: 25.04.2011 в 19:54

@темы: Light-kun fest

---

Вопрос ко всем

[Death Note fest]

Многие заявки на фесте не были разобраны, и не по всем разобранным были написаны фанфики. Поскольку главная цель феста - расшевелить фэндом, админы феста задают всем вопрос:

Вопрос: Провести 2ю волну по оставшимся заявкам?

1. Да		21	(87.5%)
2. Нет		3	(12.5%)
Всего:		24

@темы: Важное, Light-kun fest

---

Из жизни шинигами

[Death Note fest]

Название оригинала: Shinigami Facts of Life
Автор: Sashocirrione
Переводчик: raito~chan aka asti_martini
Пейринг: Рюук/Лайт
Рейтинг: NC-17
Жанр: Роман/Юмор
Саммари: Рюук никогда не рассказывал Лайту о том, как размножаются шинигами. Он подумал, что будет забавно, если «Бог нового мира» узнает об этом в самый последний момент...
Ссылка на оригинал: www.fanfiction.net/s/5395336/1/
Предупреждение: Мастурбация, эксгибиционизм, мпрег, прочие пошлости. Смерть персонажа. И при этом автор считает сие флаффом...
Дисклеймер: Мне не принадлежит ничего кроме лингвистических извращений.
От Лайто-Лайто: писалось для сообщества dn_kink. Переводилось на Light-kun fest, по заявке #10. Выставляется вне конкурса.

Лайт только-только закончил с домашней работой и думал записать несколько имен в Тетради Смерти, но почему-то все никак не мог собраться. Лайт откинулся на стуле, пытаясь найти объективную причину сбоя привычной системы. Почему он ничего не делает? Он всегда соблюдал распорядок дня, следовал тщательно составленному расписанию, с самоконтролем у него проблем не наблюдалось, к тому же ему нравилось записывать в Тетрадь имена. Действительно нравилось. В этом действе было что-то непреодолимо манящее, от самой мысли, что он может убить кого угодно, не оставив следов, его пронзало радостное волнение. Когда он писал в Тетради, у него, бывало, даже пальцы подрагивали от восторга.

Но в этот раз он не потянулся к Тетради, только закончив с университетскими заданиями, и он совершенно не представлял, почему. Это было странно. Лайт потянулся и почувствовал слабую ноющую боль в животе. Да, наверное, причина была в этом. Эта боль преследовала его весь день, хоть и была настолько слабой, что он быстро о ней забывал. Похоже, из-за небольшого недомогания ему и не хотелось никого убивать. Словно поймав его на этой мысли, в комнату вплыл широко, от души ухмыляющийся Рюук.

- Что это с тобой? – спросил Лайт. – Ты за весь день у меня ни яблока не выпросил.

- Я мог бы спросить у тебя то же самое, Лайт. Ты сегодня еще ни разу не прикоснулся к Тетради.

- Кажется, я заболеваю, - ответил Лайт, уютно устраиваясь на кровати.

Рюук ничего не ответил – просто продолжил наблюдать. Лежа, Лайт чувствовал себя еще более странно, чем сидя или стоя. Он попробовал провести по животу пальцами, слегка нажал... ощущения были весьма и весьма странными – помесь тошноты и неясного удовольствия закручивалась в нем с каждым движением.

Лайт вытащил края рубашки из штанов и провел пальцами по оголенной коже. От легкого касания в животе что-то екнуло – сладко, немного щекотно и невыносимо приятно. Он стал очерчивать круги по коже – да, это приятное щекочущее чувство возникало при каждом прикосновении, и эти непонятные ощущения становились все сильнее и сильнее.

Внезапно Лайт почувствовал взрыв жара внизу живота, его член в секунды налился кровью – это произошло так неожиданно и настолько быстро, что Лайт едва мог в это поверить; никогда раньше не испытывал настолько сильного желания. Сознание на мгновение поблекло перед этим фейерверком вожделения, а когда Лайт относительно пришел в себя – его руки уже были под тканью штанов, а пальцы сильно и чувственно обхватывали самую большую, самую восхитительную эрекцию, которая у него когда-либо была в жизни. Он тяжело дышал, по его лицу лился пот – и это он еще даже не начал ласкать себя...

- Рюук, вон отсюда!

Рюук послушно прошел сквозь стену, ведущую в коридор.

Лайта переполняла странная эйфория, он был близок к тому, чтобы снова выпасть из реальности. Он быстро стащил с себя штаны и нижнее белье, выдавил на ладонь немного лосьона, стоявшего на полке рядом с кроватью, и снова сжал пальцами до боли возбужденный член. От одного только прикосновения по его телу вновь прокатилась волна ошеломляюще сладострастного удовольствия.

Стоило ему лишь слегка провести пальцами по члену, как его накрыл ослепительно мощный оргазм. Он не мог видеть, не мог думать. На мгновение его тело превратилось в сосредоточение блаженства. А затем, уже приходя в сознание, он почувствовал, как что-то большое выскальзывает из него. Лайт попытался это сдержать, но не смог. Он, сгорая со стыда, сдвинулся вверх по кровати и увидел...

Он забыл, как дышать. Это было ненормально. На простынях лежало яйцо. Круглое, размером чуть меньше куриного, голубовато-синего цвета. Лайт попытался его коснуться, но пальцы прошли сквозь скорлупу. Он видел это яйцо, он чувствовал, как оно из него выходило, но теперь не мог его коснуться. Видимое, но бесплотное... словно Рюук, проходящий сквозь стены.

Возбуждение вновь охватило его, а он так и не смог придумать, что ему делать. Лайт не контролировал свои руки – они как по собственной воле вновь двинулись к его паху... Он кончил настолько же быстро и сильно, как в предыдущий раз, и из его горла вырвался безумный, животный крик. А потом, когда он приходил в себя, это необъяснимое, непонятное нечто случилось снова: и теперь рядом с первым бесплотным яйцом лежали еще четыре, в точности таких же.

- Рюук! Иди сюда, Рюук! – позвал Лайт, с отчетливыми нотками паники в голосе.

Как только Бог Смерти появился в комнате, еще одна волна невообразимого возбуждения накрыла Лайта. Ему потребовался весь его самоконтроль, чтобы не прикоснуться к себе снова.

- Рюук, посмотри на это. Ты должен что-то об этом знать!

- Ты откладываешь яйца шинигами, - ответил Рюук. – Из них вылупятся маленькие Боги Смерти. Их будет еще очень много, по одному за всех людей, которых ты убил, - он помедлил, прежде чем продолжить. – Ты использовал для убийств мой репродуктивный орган. Видишь ли, шинигами для размножения нужны люди. Ты забеременел, только написав первое имя.

- Тетрадь Смерти… твой репродуктивный орган? – прошипел Лайт.

- Ага. Ты ведь чувствовал что-то каждый раз, когда писал в ней, разве я не прав?

Лайт застонал, руки сами двинулись вниз. Он проиграл в битве с собственным возбуждением. Рюук, ухмыляясь, парил над ним. Лайт собирался заняться рукоблудием у него на глазах и ничего не мог с этим поделать. Одно движение – и его снова накрыл оргазм; он думал, что скоро сойдет с ума от наслаждения, хотя в то же время он прекрасно осознавал, что происходит вокруг и видел, как Рюук извивается и стонет...

- Ты что творишь, ублюдок?

Из его тела выскользнуло еще два яйца.

- Сейчас я чувствую каждый твой оргазм. Мы, шинигами, можем почувствовать подобного рода удовольствие только когда люди, использовавшие наши Тетради, начинают откладывать яйца. Нас с тобой ждет чудная, долгая ночь...

Лайт не ответил. Желание захватило все его существо, он знал, что по идее должен испытывать стыд, но ему почему-то было все равно. Он кончил, глядя, как Рюук разделяет его удовольствие. В этот раз из него потоком вышло около дюжины яиц.

Лайт попытался сосчитать, сколько людей он успел убить. Навскидку – более трех тысяч. Он каждый раз откладывал разное количество яиц, но даже если бы он мог это контролировать и откладывал бы по двадцать штук за раз... предшествующих действу оргазмов все равно будет очень и очень много. Лайт даже стал сомневаться, сможет ли он это пережить.

А потом – он уже в следующем круге, где похоть достигает немыслимых высот, он не может контролировать свое тело, и, кончая, стонет с шинигами в унисон. В этот раз Лайт сконцентрировался на том, чтобы отложить как можно больше яиц... Да, у него получилось! Лайт сдался под напором не проходящего чувства похоти и продолжил касаться себя, раз за разом уплывая за грань. Разум затуманился от желания и серии раз за разом ослепляющих его оргазмов.

Возбуждение не проходило, но после десятого оргазма Лайт начал кончать всухую. В нем уже не осталось ни капли семени. Он пытался концентрироваться только на том, чтобы отложить как можно больше яиц за раз. Чем больше он отдавался инстинктам, скатываясь к чувству животной похоти, тем больше яиц выходило из его тела.

От холодного, расчетливого Лайта не осталось ничего – он ни о чем не думал, лишь тяжело дышал, выгибался и говорил Рюуку разнообразные пошлости. Он чувствовал к Богу Смерти, который подарил ему этот нежданный экстаз, что-то, похожее на похоть. Лайт не испытывал подобного ни с одной девчонкой. Это была их тайная симфония наслаждения, о которой никто не узнает, которую никто не поймет.

Когда на его кровати больше не осталось места, Лайт переместился на пол. Он не мог прикоснуться к яйцам, и, покинув его тело, они оставались на месте. Лайт горел, словно в огне, по всему телу проходили разряды электричества. В голове не было ни одной связной мысли, а иногда он слышал дикий, сумасшедший хохот, только через несколько мгновений понимая, что это смеется он сам. Или сознание просто отключалось, а потом он с удивлением обнаруживал себя уже на другой стороне комнаты.

Лайт пришел в себя много позже. Он лежал на своем рабочем столе, свернувшись в комочек. В какой-то момент компьютер оказался на полу, но Лайт не помнил, как это случилось. Его это вообще не волновало.

Ему ни до чего не было дела, его не беспокоили ни засохшие на бедрах капли спермы, ни то, что он был обнажен, ни то, что его много часов возбуждало и удовлетворяло крайне непривлекательное существо, ко всему прочему – мужского пола. Лайт просто лежал, купаясь в какой-то ленивой эйфории, совершенно не способный связно думать, но он все же ощущал гордость за то, что сделал. Пол и кровать его комнаты были утоплены в море яиц. Он сделал это, он смог.

Еще некоторое время спустя, когда к нему вернулась способность относительно ясно мыслить, он встал со стола и стал бродить по «морю» пытаясь на ощупь найти свою одежду.

- Рюук, я полагаю, те, кто не прикоснулся к Тетради, не смогут увидеть эти яйца?

- На самом деле их не может видеть никто, кроме нас с тобой. Кстати, они будут следовать за тобой, куда бы ты ни пошел.

Лайт смотрел на Рюука и чувствовал непонятное головокружение. Ему хотелось... он даже сам не знал, чего. Он что, запал на шинигами? Не желая развивать эту мысль дальше, Лайт спросил:

- Получается, мы станем родителями? Как скоро они вылупятся?

- Вообще-то я еще не все тебе рассказал – не хотел испортить веселье...

- Что ты мне не рассказал? – тут же сощурился Лайт.

- Я не ожидал ничего подобного, когда сбрасывал Тетрадь. Обычно люди убивают один или несколько раз, но когда я прилетел к тебе, на твоем счету уже были сотни, так что ничего не изменилось бы...

- Что?

- Они вылупляются спустя пять дней и съедают своего человеческого родителя. Те, кто убил всего несколько человек, обычно выживают, потому что малыши делают только один укус. Но вот тебе придется умереть.

Лайт в ужасе застыл на месте, часто-часто дыша. Он попытался было растоптать яйца, но его ступни проходили сквозь них, не причиняя никакого вреда.

- Бесполезно. Ты ничего не сможешь им сделать, да и я не смогу. Они не станут шинигами, пока не проглотят кусочек твоей плоти, так что они пока что находятся на другом уровне реальности, чем мы с тобой.

- Что… - Лайт закашлялся – в горле пересохло. – Что мне делать?

- Подумай, что ты хочешь сделать в эти оставшиеся пять дней, - пожал плечами Рюук. – Если ты захочешь покончить с собой, я настаиваю на безвредном для твоей плоти способе. Я давно хотел завести этих малышей, и я не желаю, чтобы они умерли из-за того, что ты решишь себя сжечь.

Лайт присел на кровать и стал обдумывать план действий. Его все еще потряхивало от ужаса, но отдаваться на съедение живьем он не собирался – лучше уж он сам себя убьет. Действовать в качестве Киры больше не было смысла – смерть еще пары преступников ничего не решит.

Слезливые прощания с близкими были не в его стиле, да и он не мог сказать, что все эти люди были ему так уж дороги – они были либо пешками, либо ширмой «успешной жизни». Единственным человеком, который вызывал у Лайта хоть какой-то отклик, был L.

- Я хочу убить L. Он больше не появляется в университете, так что мне придется купить глаза шинигами и пойти увидеться с ним.

- Хочешь заключить сделку прямо сейчас? – поинтересовался Рюук.

- Нет. Я подам тебе сигнал, когда нужно будет это сделать, - Лайт сделал сложное движение рукой.

Он вытащил мобильный телефон и набрал номер L. То, что на дворе была ночь, его не беспокоило – детектив все равно никогда не спал, и на звонки Лайта отвечал сразу.

- Да, Лайт?

- Я хотел узнать, как продвигается расследование. Когда мне нужно будет подойти в штаб в следующий раз?

- Новых данных у нас нет. В дневнике второго Киры было несколько дат, и я не думаю, что будет рационально связываться, пока не станет ясно, установил ли он контакт с первым Кирой. Так что до следующей недели тебе будет нечего делать в штабе.

- Этим делом и так занимается слишком мало людей. Я могу и хочу помочь. Я хочу быть там вместе со всеми. И потом – мы с тобой можем придумать гениальный план по поимке второго Киры, если будем работать вместе.

- Этот всплеск энтузиазма навевает подозрения. Если учесть, что второму Кире для убийства нужно только знать жертву в лицо, в твоем внезапном желании встретиться может быть попытка раскрыть ему мою личность. Я думаю, следует подождать, пока ты действительно мне не понадобишься.

Лайт скрипнул зубами. Его разум все еще не до конца прояснился после марафона из сотни оргазмов, но он должен был понять, что L это неожиданное предложение покажется подозрительным. Ему осталось жить пять дней, он не мог ждать. Что ж, был один надежный способ добиться встречи с L, и раз уж деятельность Киры больше не имела значения, он вполне мог им воспользоваться.

- Ты меня неправильно понял. Это важно. Я думаю, что возможно я Кира, и я бы хотел заключить с тобой сделку. Я расскажу тебе, почему твои подозрения кажутся мне правдоподобными, в том числе и те факты, которые я от тебя скрывал.

- Ясно. Что ты хочешь от меня?

Лайт позволил ужасу от мысли, что его могут съесть заживо, отразиться в голосе и с надломом ответил:

- Ты не представляешь, в каком ужасе я живу в последнее время. Меня пугает второй Кира. Если ты убедишься в том, что я – первый Кира, прошу тебя, пусть меня казнят быстро и безболезненно, в течение этой недели.

L согласился, хоть и был явно удивлен таким поворотом событий. Когда они назначили время встречи, Лайт привел себя в порядок, оделся поприличнее, положил Тетрадь Смерти в сумку и направился в отель. По дороге он иногда оглядывался назад – яйца летели за ним, словно огромный воздушный шарик на веревочке, куда бы он ни шел. Он совершил сделку по дороге в отель – откладывать ее дальше не было смысла.

У двери номера Лайт застыл в сомнении. У него было чувство, что он проиграл войну, хотя это было не так. Он ведь заберет своего врага с собой... Улыбнувшись про себя, он нацепил на лицо маску безразличия и открыл дверь.

Там была вся команда, расследовавшая дело Киры, кроме L. Лайт прошел в номер, осмотрелся и увидел работающий ноутбук с готической литерой L на экране.

- Я прошу прощения за свое отсутствие, но мне нужно было предпринять меры предосторожности, - сообщил ему механический голос. – Если ты действительно хочешь умереть, значит мои предыдущие действия в этом плане были бессмысленны. Если это игра – то я не вижу логики в твоих действиях.

И тогда Лайт засмеялся. Сначала тихо, затем громче, все более напоминая сумасшедшего. Он подумал о том, что маленькие шинигами, его собственные дети, съедят его, по кусочку, и весь ужас и безумие ситуации просочились в его смех.

Он видел осознание на лицах детективов, даже в глазах собственного отца. Этот смех и убедил их в том, что он Кира. Лайт стек вниз, обхватил руками колени, почти как L, и стал раскачиваться взад-вперед, не прекращая смеяться. Он просто не мог остановиться, хотя смех постепенно становился слабее, постепенно превращаясь в не менее безумное хихиканье.

- Они убьют меня, - все еще хихикая, пробормотал Лайт. – Они все убьют меня. Хотя, это того стоило.

Лайт посмотрел прямо на Рюука и сказал:

- Я знаю, что вы – нейтральная сторона, но прошу вас, выйдите, если я вам хоть немного не безразличен.

- Всем оставаться на местах. К отцу Лайта это не относится, он может покинуть номер, если Лайт этого хочет, - отдал приказ L.

Лайт ничего не сказал на это. Увидев, как Рюук проходит сквозь стену, он расслабился и сообщил:

- Оружие, которым Кира убивает преступников, в этой сумке. Это тетрадь для убийств. Я покажу L, как она работает, но только в том случае, если он появится здесь лично.

Детективы извлекли из сумки Тетрадь, просмотрели правила на внутренней стороне обложки и страницы с именами. Все обсудив, они решили, что это больше похоже на шутку. L был сконфужен, но уверенности в том, что Тетрадь – фальшивка, у него не было.

- У этой вещицы много скрытых свойств. Вы практически ничего о ней не знаете. И я могу доказать L, что она работает.

- Мы не позволим тебе убить случайно подвернувшегося тебе под руку человека, - оборвал его L. – Но мы можем достать разрешение на ее использование для казни преступника. Тогда можно будет подтвердить ее подлинность.

- Сколько времени это займет? – спросил Лайт.

- Примерно неделю.

- Неделю! – зло простонал Лайт. – У меня нет столько времени! Второй Кира может найти меня в любой момент. Я могу доказать, что сила Тетради реальна, но только для L лично. Он – единственный, кто заслуживает чести победить меня. И мое чистосердечное признание тоже получит только он, больше никто.

Через мгновение одна из дверей в дальней части комнаты отрылась, и вышел L. Увидев парящее над его головой имя, Лайт едва подавил желание рассмеяться. Он все это время знал, как его зовут. L использовал свое имя вместо псевдонима, уверенный в том, что никто и не подумает, что его имя состоит из одной буквы. Теперь нужно только дождаться момента, когда они все отвлекутся, а уж это Лайт вполне мог устроить. Первое явление Рюука кого угодно может «отвлечь».

- Тетради коснулись все кроме L. Дайте ему тоже ее коснуться, и тогда я предоставлю доказательства.

- Если учесть, что Кира может не только убивать, но и контролировать действия людей, я опасаюсь, что ты сможешь сделать это со мной, если я прикоснусь к Тетради. Раз ее коснулись все остальные, возможно я единственный, на кого ее сила не подействует. Возможно, Кира знает, что проиграл и теперь хочет отомстить. Если он не может убить L, убивать остальных – бессмысленно. Так что пока я жив, живы и остальные детективы.

Лайт со злым рыком прыгнул за диван, открывая потайное отделение в часах. Он успел записать имя и половину фамилии L, когда детектив ударил его по руке, а затем по лицу. Лайт увидел выпавший из часов лист на полу в нескольких метрах от себя и ринулся к нему, но получил еще один удар в голову и отключился.

Он очнулся в тюремной камере два дня спустя. Рюук парил над ним, яйца окружали его, словно море. Лайт несколько часов ругался с L, пытаясь выбить себе право на быструю (желательно немедленную) казнь. L настаивал, что несмотря на присутствие Рюука и признание Лайта, они должны сначала провести эксперимент с Тетрадью, а на поиск подходящей жертвы должно уйти еще как минимум три дня.

К тому же, попытавшись убить L, Лайт нарушил условия сделки, да и теперь он точно был надежно защищен от второго Киры. Потом L предложил смягчить наказание в том случае, если Лайт проявит содействие в поимке второго Киры, и Лайт не выдержал:

- Заткнись, L!

Лайт повернулся к Рюуку.

- Рюук, любишь ли ты меня настолько, чтобы убить сейчас? Я не хочу умирать… так.

И Рюук улыбнулся.

- Я все ждал, когда ты попросишь.

- Тогда, прежде чем я умру...

Лайт схватил Рюука за плечи и притянул к себе на кушетку, впившись поцелуем в его губы. Он с упоением исследовал языком рот крылатого монстра, пробуя, облизывая, кусаясь, и Рюук отвечал ему с той же страстью, порабощая Лайта своим огромным острозубым ртом. Лайт больше ничего не боялся. То, что раньше могло быть страхом, теперь казалось лишь еще одним всплеском адреналина. Лайт моментально возбудился, вспомнив проведенную с Рюуком ночь неземного удовольствия.

- Лайт, что ты делаешь? – спросил у него электронный голос L.

Даже сквозь голосовые фильтры Лайт прекрасно слышал прозвучавшее в этом голосе пораженное неверие. Что ж, хотя он в последние минуты жизни и не может нанести L поражение, довести L «до ручки» он все еще в состоянии. Лайт с совершенно бесстыдным стоном припустил штаны и стал тереться о Бога Смерти, выкрикивая разнообразную страстно-возбуждающую похабщину.

После, когда Рюук записывал его имя в своей Тетради, Лайт показал в камеру неприличный жест и сказал:

- У нас с Рюуком было много детей. Надеюсь, кто-нибудь из них до тебя доберется.

Вскоре после того, как было объявлено о смерти Киры, на Сакура ТВ пришло последнее послание от второго Киры. На нем говорилось, что он решил последовать за первым и совершил самоубийство. L не понимал, почему все так вышло и думал, что Лайт все-таки его в чем-то обхитрил, хотя он так и не смог узнать, в чем именно.

Когда тело Лайта исчезло из морга – от него осталась лишь лужа крови – L провел несколько месяцев, пытаясь выяснить, куда оно пропало и почему. Разумеется, безрезультатно. В итоге, хотя все считали дело Киры очередной удачей в череде раскрытых дел L, сам детектив так не думал. L считал, что оставив ему неразрешимую загадку, Кира все же его победил.

Конец.

@темы: Внеконкурсные работы, Light-kun fest

---

"Сон в руку"

[Death Note fest]

Название: Сон в руку
Автор: Зелёный слонёнок
Бета: Word
Фэндом: Death Note
Дисклеймер: Не мое
Жанр: PWP
Пейринг: L/Лайт, Б/Лайт, Мелло/Ниа
Размер: мини
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: насилие и жестокость.
От автора: Курсивом – мысли Лайта. Мой первый фанфик, выставленный на всеобщее обозрение. Жду тапок.


Заявка 14. Чудом выжившие Эл и ББ, а так же Мелло, Метт и Ниа похищают Лайта и намерены его впятером изнасиловать за то, что он Кира. Обязательный диалог:
-Вы сдурели?! Я начальник японской полиции! Да я вас всех на х*й посажу!!! (Лайт)
-Ошибаешься, Кирочка! На х*й сейчас посадят тебя... (кто-то из пятерых, снимая штаны)
А уж изнасилуют или нет – решать автору. Пейринг и рейтинг, соответственно, тоже на усмотрение автора


Лайт медленно приходил в себя. Перед глазами всё плыло, тело затекло от неподвижного лежания на чём-то твёрдом. Попробовав пошевелиться, он обнаружил, что его руки скованы наручниками. Когда Ягами-младший наконец-то смог сфокусировать взгляд, открывшаяся ему картина оптимизма не добавила. Бетонный пол, стена без малейших следов штукатурки – это было явно не жилое помещение.
«Судя по всему, меня похитили. Но кто это мог сделать? И главное – с какой целью?» - В каком бы состоянии не был Кира, он всегда старался не терять контроль над собой и мыслить здраво.
За спиной послышался тихий и немного странный смешок. Кем бы ни был его похититель, он явно заметил, что жертва пришла в сознание. Лайт, морщась от покалывания в онемевшем теле, перевернулся на другой бок. Стол, пара кресел и черный кожаный диван диковато смотрелись в пустом складском помещении.
Личности, с удобством там расположившиеся, были ему знакомы. Правда, только по кропотливо собранным документам обо всех наследниках L. Первым бросался в глаза Б, Бейонд Берздей, второй наследник L. Почти точная копия великого детектива, выполненная в темных тонах и отличавшаяся лишь полубезумной улыбкой и взглядом, в котором смешалось слишком много эмоций для нормального человека. Слева от серийного убийцы на спинке дивана пристроился Мелло, щеголявший в довольно таки вульгарном костюмчике из черной кожи «Интересно, он выбирал диван к костюму или наоборот?» - Мелькнула у Киры несвоевременная мысль. Мэтт, сидевший с другой стороны дивана и склонившийся за ноутбуком, на его фоне казался абсолютно незаметным. Четвертым был Ниа, из-за великоватой белой рубашки и маленького роста казавшийся совсем не опасным. В образ безобидного мальчика не вписывались только холодно безразличные глаза и полное отсутствие эмоций на лице.
Бейонд сидел в кресле, приняв любимую позу L, и вертел в руках скальпель, бросая очень задумчивые взгляды на Лайта. Мелло, казалось, был полностью увлечён шоколадкой. Мэтт был занят видеоигрой, лишь иногда поглядывая на ноутбук. Блеклый Ниа разглядывал какие-то игрушки, стоящие перед ним на столе.
«Спокойствие, только спокойствие», - вспомнилась Кире сказанная кем-то умным фраза. – «Они явно чего-то дожидаются и не намеренны предпринимать какие-либо действия. Мне стоит попробовать действовать с возмущением чистого перед законом человека, которого похитили по недоразумению.»
-Вы сдурели?! Я начальник японской полиции! Да я вас всех на х*й посажу!!! – «Главное не показывать страха, вести себя уверенно»
-Ошибаешься, Кирочка! На х*й сейчас посадят тебя...- Раздалось за спиной Лайта одновременно со звуком расстегиваемой молнии. «Этот голос… Не может быть!!!» Ягами с холодеющим сердцем медленно обернулся. Его худшие подозрения оправдались. За его спиной стоял Рюдзаки, который медленно и неспешно снимал с себя штаны. Впервые с момента похищения Лайт был близок к тому, чтобы поддаться панике полностью, позволив страху вытеснить из головы все здравые мысли. Методы L и раньше не отличались гуманностью и слабо сочетались с общественной моралью, а уж теперь, когда он уверен в личности Киры... «Лайт, соберись! Преступники обычно любят поразглагольствовать, вряд ли детективы сильно от них отличаются. Если я спрошу о его намерениях, это немного отсрочит месть и заодно даст мне время на размышления.»
- Что ты собираешься делать?
- Не ожидал, что у Лайт-куна за это время так ухудшится слух. Я ведь уже сказал. Мы посадим тебя на х*й. Изнасилуем. Ты ведь всегда стремишься быть во всем первым, верно? Не уступать никогда и никому? - Кира никогда не видел на лице Рюдзаки такую улыбку - на редкость жесткую и неприятную. Проблем со слухом у него не было, но поверить в услышанное... Ягами смог кое-как сесть, подогнув под себя колени, и огляделся. Появление L послужило сигналом для остальных. Мелло и Ниа, стараясь не смотреть друг на друга, встали возле единственного выхода. Мэтт отложил гейм-бой и, к ужасу Лайта, поставил штатив и начал настраивать видеокамеру. Бейонд зашел к Лайту за спину. L натянул штаны обратно и достал из своих вместительных карманов портняжные ножницы.
- От повреждения печени человек умирает не сразу и, поверь мне, это не самая легкая смерть. – Берздей почти ласково прошептал ему прямо в правое ухо. Кира одновременно ощутил холод скальпеля в районе печени и легкое прикосновение языка к краю уха. Вздрогнув от неожиданности и отвращения, Лайт попытался найти выход из этой патовой ситуации. «Надо не реагировать на это. Безразличие должно подействовать сильнее, чем мольба или угрозы.» Он старался дышать спокойно, когда L аккуратно разрезал на нем одежду. Почти безропотно встал на четвереньки, закрыл глаза и попытался отрешиться от происходящего. Получалось слабо, но Ягами старался. Голос Б звучал спереди, голос Рюдзаки – сзади.
- Бейонд, мы гении, но мы идиоты. Мы смазку не взяли.
- Ну и что, пусть помучается.
- Но если совсем без смазки, то мне тоже больно будет.
- L... Почему ты смотришь на баночку моего джема?!
- Я тебе потом другой куплю.
- Нет!!!
- Я тебе потом куплю целый ящик!
- Два.
- … Ладно.
К его заду прикоснулось что-то холодное и скользкое. От неожиданности Лайт распахнул глаза. Лучше бы он этого не делал. Во взгляде Б, стоящего перед ним на коленях и твёрдо держащего скальпель, читалась горечь от несовершенства мира и тоска по загубленному джему. Кира поспешно закрыл глаза, отчего что-то, входящее в него, чувствовалось еще сильнее. Было больно и неприятно. Хотелось рвануться вперед, чтобы ЭТО вышло из него.
- Еще и растягиваешь? – Бейонд был явно удивлен.
- Поверь, я забочусь исключительно о себе, - голос L был ровный и без эмоций. Лайт вздрогнул, поняв, что в нём всего лишь палец. Величайший детектив не церемонился с преступником и не стал его долго готовить. Звук расстегиваемой ширинки, шорох снимаемой одежды. Несмотря на скальпель, прижимающийся к спине, Ягами постарался расслабиться. «Нельзя показывать свою боль или ярость. Потом я отомщу, и простой смертью они не умрут. Я не пожалею полжизни, но за это они поплатятся!!!»
Кира не считал себя чувствительным, скорее наоборот. Но эта боль была настолько сильной, что вопреки своим намерениям, он глухо застонал. Против его воли на глазах выступили слёзы.
- Нравится, Кирочка? – Даже сейчас голос Рюдзаки ничуть не изменился. «Тварь! Ненавижу!»
Насильник начал медленно двигаться. Боль обрела новые оттенки. Лже-бог Нового Мира едва сдерживался, чтобы не закричать от унижения и бессилия. За спиной слышалось мерное дыхание L. В эти мгновения Лайт был готов отдать не полжизни - всю жизнь, лишь бы оно остановилось, только бы этот ублюдок сдох.
Через некоторое время Кира осознал, что есть несколько источников боли. Болела не только его задница. Болела закушенная, чтобы не кричать, губа. Болели ладони, в которые впились ногти, когда он сжал кулаки. Болело плечо, за которое его крепко держал Берздей.
Но, к своему ужасу, Лайт чувствовал не только боль. Рюдзаки всё время старался задевать какую-то точку в глубине его тела и постепенно наряду с болью и дискомфортом Кира начал чувствовать нездоровое противоестественное возбуждение. Его член начал приподниматься, сводя на нет все попытки казаться безразличным и безучастным. Мысленно плюнув на всё, Лайт открыл глаза. Прямо перед ним на коленях стоял Бейонд, неотрывно смотрящий на L, быстро и жестко лаская свой член. Почувствовав взгляд, он остановился и встретился глазами с Кирой. Ухмыльнувшись и отбросив скальпель в сторону, одной рукой Б схватил Лайта за волосы, заставляя приподнять голову, а другой – силой раскрыл ему рот. От неожиданности Ягами даже не успел воспротивиться, когда член Бейонда вошел в горло почти на всю длину. Поперхнувшись и с трудом сдерживая тошноту, Лайт попытался вырваться, но Берздей держал крепко. Он частично вывел свой член, давая Кире возможность сделать судорожный вдох, лишь затем, чтобы вновь войти в него.
Лайт терялся в ощущениях. Стыд. Боль. Удовольствие от жестких толчков. Краем сознания он отметил, что их трах не оставил зрителей равнодушными. Мэтт смотрел в боковой экран видеокамеры, стиснув зубы и дроча свой член. «У каждого свои тараканы, а у него они, наверное, полосатые». У двери двое «охранников» напрочь игнорировали свои обязанности, полностью поглощенные друг другом. Мелло трахал Ниа жестко, явно пытаясь доказать что здесь и сейчас будет первым. Он вбивался в податливое тело, одновременно лаская его член в бешеном ритме. Маска безразличия на лице альбиноса наконец-то дала трещину, дыхание было частым, но глаза все еще были нечитаемыми. Даже сейчас, на пике возбуждения, эти двое продолжали соревноваться. Лицом к лицу, глаза в глаза. Пламя и холод, страсть и расчёт. Движения Мелло ускорились, стали почти яростными. До этого всегда второй, сейчас он не мог проиграть. И Ниа не выдерживает, с его губ срывается почти неслышный стон, зажмурив глаза, он подается навстречу своему вечному сопернику. Их тела одновременно содрогаются в момент развязки.
Лайт чувствует, что скоро кончит. Ему плевать на то, что его трахают серийный убийца и злейший враг, пообещавший отправить Киру на виселицу. Возбуждение почти достигло пика…

Он слышит звук будильника, который резко вырывает его из кошмара за пару мгновений до оргазма. Всё ещё на взводе, Бог Нового Мира закрывает глаза, рисуя в воображении картины сна и дроча свой член. Когда сперма толчками вырывается наружу, он тихо шепчет: «L…»

@темы: Конкурсные работы, Light-kun fest

---

"No final"

[Death Note fest]

Автор: ilana
Фэндом: Death Note (аниме)
Рейтинг — PG-13
Пейринг: Лайт/L (ну или L/Лайт, кто их разберет)
Жанр: слэш, AU, формально H/C
Размер: миди
Аннотация: Стоять под дождем бывает вредно для здоровья, а оставаться в тепле — неполезно для хитрых планов.
Написано на Light-kun fest, тема № 12.
Предупреждения: Сопли (в прямом смысле слова!), дикое OOC (на этот раз, увы, не только в области мотивации, но и в области манеры поведения), сбившаяся хронология (как на уровне минут, так и на уровне лет), плагиат (не помню на что, но точно плагиат, зуб даю). Отсутствие логики, идеи, сюжета и концепции. И еще это очень-очень нудно.
Дисклеймер: Персонажи и мир по праву принадлежат создателям манги, дождь и колокола — создателям аниме, тема — организаторам конкурса, а аффтар просто не вовремя проходил мимо…
Размещение: Делайте что хотите, но если я буду об этом знать — хуже точно не будет.
От автора: Это мой первый элолайт и, смею думать, последний. Наверное, поэтому я впихнула в него слишком много и одновременно слишком мало. Слишком много слов и слишком мало того, что делает из набора слов — фанфик. Не судите слишком строго. Может, по данному тексту этого не видно, но я просто люблю этих персонажей.
Статус: законченное и забытое

В здании штаба стояла унылая тишина. Что-то переменилось в настроении людей, посвятивших жизни охоте за Кирой, после того, как им в руки попала черная тетрадь, разлинованные листы которой были исписаны именами погибших людей. Будто в момент, когда L отстегнул цепь, соединявшую его с главным подозреваемым, распалась и какая-то незримая связь, что делала из нескольких собравшихся в одной комнате людей единую команду, работающую над одним делом. Все вроде как продолжали что-то делать, изучать результаты экспертизы тетради, сверять списки жертв, размышлять, почему погиб Хигути и как тетрадь попала к нему, пытаться выяснить что-то у сурово молчащей Рэм. Но не было больше ощущения, что это действительно нужно. Было только чувство долга, лишь ненамного пересиливающее усталость, и быстро угасшее оживление от встречи со сверхъестественным. И когда смерти преступников начались вновь, это было всё равно что объявление новой войны через день после окончания предыдущей. Это было нечестно. Третий раз начинать всё заново, по-прежнему не зная о настоящем Кире ничего. Хотя нет, на этот раз было известно, как он убивает. Но кто он, и где он живет, и тот же ли это человек, что год назад повелся на провокацию Тейлора, или его наследник, и почему он передал свое дело в руки этого типа из корпорации «Ёцуба» одновременно с арестом Мисы и Лайта, и сколько всего было тетрадей, и когда, кому и от кого они переходили… Всё это пока что было загадкой. Почти готовая схема рассыпалась на кучу плохо стыкующихся между собой деталей.
И самой неудобной было «Правило тринадцати дней». Именно к нему постоянно возвращал приунывшего L его безупречный мозг, умеющий распутывать и не такие ребусы. Если бы этого правила не было, вероятность того, что это Лайт повесил всю вину на Кёско Хигути, а сейчас предоставил Мисе казнить преступников, можно было бы принять за 99%. Другими словами, если бы правила не было, Лайту было бы нужно его выдумать — чтобы снять с себя обвинение. А значит, это правило (как и саму тетрадь) определенно нужно было проверить.
Это говорил мозг L. А его сердце, которому он упорно отказывал в праве голоса, вопило совсем о другом.
О том, что время, которое детектив провел в компании подозреваемого номер один, хоть и не ознаменовалось прорывами в профессиональной деятельности, но запомнится ему как самые счастливые дни всей его дурацкой бесприютной жизни. Что мир перевернется в момент, когда Лайт уйдет из штаба, и навсегда потухнет и потеряет смысл, если уйти ему придется в сторону виселицы. Что он, L, не имеет больше ни морального права, ни желания охотиться на Киру, прекрасно зная при этом, что именно с Кирой он каждый день сидел бок о бок за компьютерным столом и что с Кирой же чуть ли не каждую ночь барахтался в постели.
Что же касается Лайта, то у него тем более не было причин для бурной деятельности. От него уже ничего не требовалось. Только ждать. Рано или поздно L снова начнет подозревать Мису. И тогда ловушка захлопнется. Ему, Лайту, и пальцем пошевелить не потребуется. Поэтому он особо и не шевелился, просто сидел в штабе (уходить он не имел права: тогда бы за ним последовала и Рэм, и стало б ясно, кому на самом деле принадлежит тетрадка) и пытался уложить в своей многострадальной голове два набора воспоминаний. Те, что вернулись в мгновение ока, стоило ему взять в свои руки родную тетрадь, будто возвратившие его в прошлое, сверхмощный заряд былой ненависти и былой целеустремленности, ядовитый и неумолимый, как вирусный файл на подброшенной флэшке, — и те, что накапливались слой за слоем, час за часом с того самого момента, когда он отказался от тетради, воспоминания о спорах и обидах, подозрениях и сомнениях, о случайных разговорах и неосторожных словах, о том, как привычка видеть краем глаза темнеющий слева странный силуэт превратилась в желание вернуть его поскорее каждый раз, когда цепь ненадолго размыкалась, о том, как однажды стало понятно, что так всё продолжаться не может, и о том, как всё продолжилось совсем по-другому. Эти воспоминания тоже были отравой, сладкой и смертельной, они уничтожали всё, во что он имел право верить. Да, когда-то, там, в прошлом, он принял в себя боль от несовместимости своей высшей цели и человеческих привязанностей, смирился заранее со всеми возможными потерями. Но тогда в круг этих привязанностей входили только родители и сестра. И кто мог предсказать, что к ним когда-нибудь добавится еще кто-то? Тем более — смертельный враг?
Это же надо так вляпаться — влюбиться по уши в человека, которого ненавидел, а потом еще и неожиданно вспомнить, что должен его убить. Вроде как и нетрудно восстановить в памяти пятьсот причин своей ненависти, оба набора воспоминаний услужливо выдавали кошмарные оскорбления, недоверие, вызовы, угрозы, коварные ловушки и методичное капанье на мозги. Вот только почему-то это самовнушение не оказывало никакого действия. Стоило привычно скосить глаза влево, и становилось понятно, что две половинки, на которые Лайт, находясь в здравом уме и твердой памяти, разорвал свою душу, не собирались срастаться обратно. Кира мог сколько угодно желать смерти L, но несправедливо обвиненный мальчишка по-прежнему был безнадежно влюблен в занудного детектива…

— Тебе не кажется, что нам надо поговорить? — спросил L своим ничего не выражающим отстраненным тоном. Лайт вздохнул:
— Поговорить? Нет, Рюзаки, я не думаю, что сейчас мы в состоянии сказать друг другу что-нибудь умное.
— Лайт-кун сомневается в своей способности говорить умные вещи? С каких пор?
— В этой способности я не сомневаюсь, — хмуро ответил Лайт. — Я сомневаюсь в нашей обоюдной способности придерживать умные слова до момента, когда от них никому не станет хуже.
— До сих пор мы вроде неплохо ладили, разве не так?
— Раньше, — Лайт поднял сжатую в кулак руку, демонстрируя непривычно голое запястье, — вот здесь была цепь. Раньше не было никакой разницы, хорошо мы ладим или плохо. Не знаю, что должно было случиться, чтобы ты согласился меня отпустить. А сейчас я… Можешь считать, что сейчас я боюсь.
— Ты боишься, что я тебя отпущу?
— Боюсь, что ты меня выгонишь. Я ведь всегда участвовал в расследовании только как подозреваемый. Даже тогда, когда мы вместе учились в университете и ты называл меня своим лучшим другом.
— Своим первым другом, — поправил его L.
— Да… Так. Даже тогда ты на самом деле думал только о том, как бы заставить меня о чём-нибудь проговориться или как-то еще себя выдать, в общем, о чём-то в этом роде. А сейчас, с этим правилом тринадцати дней, я уже вроде как и не интересен тебе буду. Подумаешь, сын шефа полиции, вообразивший себя детективом.
— Ты несправедлив, Лайт-кун, — сказал L. Он мог бы сказать больше. Мог напомнить о том, что только благодаря Лайту — и вовсе не в качестве подозреваемого — им удалось так быстро вычислить корпорацию «Ёцуба», и что даже самая безбожная лесть L в адрес Лайта и его дедуктивных способностей была вполне честной, и что шанс оправдания Лайта всегда оставался значимым. Но о главном он всё равно сказать не мог. А Лайт, похоже, и не нуждался в подробном раскрытии темы.
— Раз мои слова кажутся тебе несправедливыми, нам действительно лучше пока не говорить ни о чём, кроме дела. Если, конечно, еще остаются дела, о которых ты можешь со мной говорить.
L не отвечал. Он молча смотрел на юношу, и ощущение дежа-вю не покидало его. Таким же сдержанным, отмеривающим слова на вес золота, скрыто-агрессивным Лайт был в первые дни их знакомства. Даже дольше — до самого заключения. До того момента, когда он вдруг заорал, что он не Кира и его подставили. А в какой момент он снова стал чужим? Сегодня? Нет, это должно было случиться раньше… До того, как преступники снова начали умирать, до его свидания с Мисой… Но во время погони за Хигути он был еще всё тем же Лайтом. Высокомерным, неуступчивым, старающимся быть взрослее, чем он есть, но своим.
Лайту было неуютно сидеть под этим сумрачным взглядом, и не потому, что он боялся, как бы L не додумался до чего-нибудь лишнего, — наоборот, он только и ждал, чтобы тот до чего-нибудь наконец додумался, а угадывать мысли противника заранее так и вовсе было ему в кайф. Его не поведение L настораживало, а собственное. То, что он не использовал этот неожиданный разговор в своих настоящих целях, а начал высказывать какие-то детские обиды. Поначалу ему казалось, что это будет просто хорошим прикрытием для его истинных мыслей, маленькая правдоподобная сцена выяснения отношений, но легкость, с которой он вжился в роль заброшенного детективом экс-подозреваемого, и реальность боли, которую он при этом ощутил, его просто напугали. Он не должен был позволять чувствам брать над собой верх. Не должен был допускать, чтобы этот человек напротив был для него чем-то иным, кроме как главным врагом.
Он не имел права превращать их чистую, совершающуюся на уровне не отягощенных бытовыми мелочами разумов, заряженную ненавистью и честолюбием высокую вражду во что-то меньшее. В грязноватую пену на гребне нахлынувших эмоций, в сопливую ссору надоевших друг другу половых партнеров.
Нельзя было продолжать эту линию. Надо было вернуть Киру. Прежнего Киру. А Лайта, если он пока не в состоянии контролировать свои дурацкие чувства, ограничить в действиях. С этого момента — ни слова об их отношениях. После такого разговора это тоже будет выглядеть вполне реалистично.
Поэтому Лайт, так и не дождавшись ответа, повернулся к компьютеру и, с обиженной миной на лице, начал перечитывать отчет об экспертизе тетради.

L медленно шел по коридору. Коридору здания, построенного по его приказу. Еще зимой он знал, что это расследование затянется надолго и нельзя будет провести всё это время в переездах из гостиницы в гостиницу. Но неделю назад он почти поверил, что его пребывание в этом небоскребе подходит к концу.
Неделю назад он шел этим же путем на вертолетную площадку. Тогда ему было куда торопиться. И рядом, тоже быстрым шагом, сосредоточенный, взволнованный и, черт побери, очень красивый, шел Лайт. Цепочка еще болталась между их запястьями, но они не обращали на нее внимания, как и на то, что они уже давно стали более чем союзниками в поисках Киры, и то и другое было данностью, на которую не нужно отвлекаться, но которая всегда с ними. Они и сами стали друг для друга такой данностью.
Но это тоже не могло тянуться вечно. Сейчас явно пришло время разобраться, что они друг для друга значат и что с этим теперь делать. А Лайт уклонялся от всех попыток перестроить их отношения под новую ситуацию. Эти ненужные, лишние, преступные отношения. По совести, их не перестраивать надо было, а перечеркнуть. Но ведь нелогично прогонять человека, которого, в общем-то, любишь, из-за того, что он, как оказалось, не совершал массовых убийств? Значит, они должны были продолжать вместе «работать над этим делом».
L открыл дверь и вышел на мокрую площадку. Дождь его не пугал. Он бы мог сказать, что это его любимая погода, если бы у него, обитателя комнат с компьютерами вместо окон, вообще была любимая погода. Если у него вообще могло быть что-то любимое. Да, считалось, что он обожает сладости, но на самом деле он просто не переносил никакую другую еду. Нравиться или не нравиться могло что-то относящееся целиком к интеллектуальной сфере. Сложная головоломка, необычное дело, в крайнем случае — интересный собеседник. Но материальный мир делился не на приятное и неприятное, а на терпимое и отвратительное. В нём могло быть разнообразие, но не было радости. До этого лета не было.
Мир, шумный, скучный, не допускающий свободы даже там, где о ней говорится во всех лозунгах, мир, жадно глотающий выбрасываемых в него людей, пережевывающий их, пьющий их удовольствия и страдания без разбору, мир, в котором справедливость — исключение, а не правило. Иногда — никому не нужное исключение. Мир, в котором красота обманчива, радость недолговечна и смешана с раскаянием, дружба опасна и мучительна, а правда вынуждена притворяться ложью, чтобы выжить. В котором, в конце концов, любовь всегда оказывается побеждена смертью, хотя непонятно, почему он подумал об этом сейчас, он ведь не собирался ударяться в философию. Может, потому что одновременно пытался понять, действительно ли где-то внизу, в городе, звонит колокол, или это только мерещится ему в сонном шуме дождя, в звяканье капель о спутниковую тарелку, в собственных чересчур ярких от усталости воспоминаниях. Для того, чтобы узнать это точно, нужно было, пожалуй, спросить кого-то еще. Вот только откуда его взять, этого кого-то…
Лайт. Кира. Свет и тьма. Любовь и смерть. Свадьба и похороны. Лезет же всякая ерунда в голову… Если бы оказалось, что Лайт действительно Кира, это значило бы, что никакого Лайта уже нет, о нём можно забыть. Они снова враги и ничего более, и скоро один из них убьет другого. Если судить по всему, что известно о Кире, во имя своих целей он способен уничтожить кого угодно. И к нему нужно относиться так же — как к опасному существу, в котором не осталось ничего человеческого. И кому какое дело, что одному чудаковатому детективу будет одинаково тяжело расставаться как с другом, так и с врагом. Он же живой компьютер, у него не может быть ни любимой еды, ни любимой погоды, ни любимого человека. На то он и воплощение справедливости, разве не так?
Мысли очертили замкнутый круг, внутри которого осталось четкое осознание недолговечности их с Лайтом неприличного сотрудничества — и желание увидеть его еще раз. Не в штабе, на глазах у всех, где жизнь идет по раз и навсегда установившейся рутине. Там-то они, конечно, встретятся еще не раз, но толку от этого не будет. А вот здесь, на этой дурацкой крыше, где дождь отбивает заупокойный звон по спутниковой тарелке… Здесь, может быть, удастся выдернуть Лайта из панциря. Ну, или Киру. Это уже как повезет. А если не удастся, если машина для убийства, принявшая облик симпатичного восемнадцатилетнего паренька, и тут отделается бездушными банальностями, — обрушить на нее всю мощь и безжалостность мировой карательной системы, одним из орудий которой — смертоносным орудием — был сам L… Ну, не так пафосно, разумеется, а то становится непонятно, какая между ними разница. Но смысл его действий будет, увы, именно такой. Догнать и добить.
Если смотреть на дело объективно — L не мог этого не признавать — было бы гораздо лучше, если бы Лайт все-таки оказался Кирой. Если бы человек, с самого начала находившийся под подозрением, через две недели был арестован с железными доказательствами. Еще одна блестящая победа великого детектива L. Не так уж мало времени прошло с тех дней, когда он мог думать так. А сейчас было уже не до объективности. Просто хотелось, чтобы Лайт оказался здесь. Неважно, зачем. Это просто было нужно. Неужели он этого не чувствовал? Неужели был только рад возможности хоть на время оказаться подальше от своего врага-друга-преследователя-возлюбленного?
«Лайт, приди, — беззвучно прошептал L. — Приди. Пожалуйста. Мы ведь всегда угадывали мысли друг друга. Ты же знаешь, что должен быть здесь. Приди…»
Но всё было впустую. Холодный дождь молотил по площадке, разбивая и без того кривые отражения предметов и вздымая мелкие облачка брызг. В перечеркнутом серыми косыми линиями мире не было места для одного откровенного разговора.

Лайт вздрогнул, обвел глазами комнату, убедился, что никто на него не смотрит, и повернулся к экрану, приняв как можно более занятой вид. Нервничать его заставило осознание того факта, что перед этим он минуты три сидел в прострации, глядя на незанятое кресло слева от себя. А это уже совсем никуда не годилось. Только ему не хватало вопросов отца или подколок Мацуды… Что один, что другой уже начинали понимать, насколько обоснованными были давние подозрения Мисы-Мисы, которые когда-то казались блондиночьими глупостями. Миса… Интересно, как она там, пытался перевести свои мысли на более деловой лад юноша. Что она сейчас делает: разговаривает с новым менеджером, гуляет, читает глянцевый журнал, смотрит телевизор, казнит преступников? Но очень скоро Лайт бросил эти попытки. Ему не было никакого дела до Мисы. Ни Лайту, ни Кире. Ни кому-либо еще — похоже, бедная девушка вообще никому на свете не была нужна как человек. Хотя, если подумать, необязательно быть круглым сиротой и приспешником серийного убийцы для того, чтобы окружающие были к тебе равнодушны и ценили в тебе разве что видимость.
Любовь к видимости. Видимость любви. Возможно, ни одно человеческое чувство не выглядит так же, как ощущается. Вот только это совершенно неважно. Имеют значение только собственные чувства, собственные мысли, собственная вера.
А иногда и они не имеют значения.
Лайт снова раздраженно перевел глаза на пустое кресло. Где его черти носят, этого L? Опять он, что ли, «впал в депрессию» от разочарования в своей непревзойденной силе дедукции? Или, наоборот, рыщет где-то за пределами видимости, пытаясь в последнем усилии найти все-таки какие-нибудь еще доказательства вины бывшего главного подозреваемого? Если второе, то что будет лучше — выяснить, что он делает, или продолжать сидеть здесь, притворяясь невинной овечкой? И не покажется ли подозрительным, если он будет подчеркнуто равнодушен к неизвестным действиям напарника и, пардон, любовника?
И не подбирает ли он сейчас обоснования под не имеющее никакого отношения к целям Киры желание найти Рюзаки?
Махнув рукой на все эти противоречивые мотивы и решив положиться на то, что еще оставалось от Лайта-с-амнезией — ведь это его линию поведения надо было продолжать, чтобы не давать лишних поводов для подозрений, — он промотал свежие записи с нескольких доступных ему видеокамер, прикинул, где нужно искать L, и, не глядя на всех остававшихся в комнате, включая Рэм, направился к лестнице.
Но он по-прежнему не знал, чего ждет от этой встречи. Удастся ли ему — Кире — избежать очередной ловушки, которую L не сможет не установить. Удастся ли ему — Лайту — поговорить с Рюзаки мирно и без очередного скандала. Этого он тоже не знал и даже не очень надеялся на лучшее. Так, может, не стоило и пытаться?
Лайт был не из тех, кто отказывается от собственных решений. Но когда до цели оставалось буквально несколько шагов, его всё же что-то остановило. Эта унылая фигура под дождем вызывала слишком уж противоречивые чувства. Главным из которых, пожалуй, было желание прибить это промокшее существо побыстрее, чтоб не мучилось.
Так что Лайт несколько минут стоял у прохода, ведущего на вертолетную площадку, и раздумывал, что делать дальше: позвать Рюзаки, или подбежать к нему и утащить с этой идиотской крыши… или не делать ничего.
Он ведь не принимал никаких решений относительно того, что будет делать, когда найдет L. Он только собирался найти его. Вот — он его нашел. Убедился, что его действия опасности не представляют ни для кого, кроме разве что самого L. И что дальше? Либо этот чокнутый детектив хочет побыть один, и тогда совершенно не нужно ему в этом мешать, либо он ждет здесь его. Лайта. До сих пор любая инициатива L приводила к тому, что Кира всё больше и больше выдавал себя. Конечно, лучше разговаривать с врагом здесь, на крыше, где даже от вездесущих камер наблюдения легко спрятаться, чем позволять ему брать тебя в клещи в присутствии всего штаба. Потом, после того, как L погибнет, нужно было, чтобы ни у кого из полицейских не возникло подозрений, почему это Кира уничтожил его в тот самый момент, когда зашла речь о проверке правила. И все-таки…
Все-таки Лайт не хотел заговаривать с L сейчас. Если бы еще не эта дурацкая ссора… Они действительно не в состоянии сейчас даже просто общаться без того, чтобы вываливать друг на друга какие-то придуманные обиды. О каком серьезном разговоре может идти речь? Где сейчас Лайт возьмет ледяное спокойствие и ясность мышления, необходимые, чтобы быть на равных с умным и опасным собеседником?
Ему всё еще очень хотелось, чтобы Рюзаки обернулся и подошел. Хотелось обнять его — Лайт почти физически ощутил прикосновение к холодной коже, — согреть своими руками, содрав мокрую футболку. Вытереть башку полотенцем. Это ведь всё было в порядке вещей. Один, последний раз они могли бы это себе позволить.
Кира ничего не имел против этого. Против был Лайт. Всё, что осталось от него, обиженное, влюбленное и злое, предпочитало тосковать в одиночестве, глядя, как торчит под дождем его столь же одинокий враг, поджидающий его, чтобы сказать что-то на прощание, или спасти, или убить… Неважно. Кира сам себя убивал и спасал, в помощи L он не нуждался.
Бросив прощальный взгляд на площадку, Лайт развернулся и, стараясь ступать как можно тише, пошел обратно в штаб.

L устало прошел в комнату. Сброшенная им на ходу футболка глухо шлепнулась на кровать. Через пару секунд и он сам сел рядом. Стащил с головы влажное полотенце, после нескольких минут вытирания показавшееся таким стылым и насквозь пропитанным водой, что альтернатива остаться с мокрыми волосами перевесила. Попытался сконцентрироваться на основной задаче. Лайт не пришел. Вопреки всем ожиданиям и расчетам. Не захотел выяснять отношения, и разузнавать, что там дальше с расследованием, тоже не захотел. Может, он все-таки, несмотря на целый год обоснованных подозрений, действительно не был Кирой? Может, действительно всё зря и даже интуиция L — достаточная, между прочим, чтобы увидеть в бредовом «покажем друг другу своих богов смерти» не меньше, чем другие видят в возникшем посреди улицы гигантском скелете со змеиными глазами, и заранее грохнуться на пол вместе с креслом, — на этот раз дала сбой? Так или иначе, на всякий случай он попросил позвонившего Ватари пока не сообщать штабу о том, что есть возможность проверить тетрадь. Этот козырь надо было приберечь на более удачный момент, сейчас он был не в состоянии разыграть его достаточно эффективно.
Кто-то их, получается, подставил — Лайта с Мисой. Надо его найти. Всё просто. А его, L, подставили собственные не очень возвышенные желания: поговорить с умным человеком, посмотреть через плечо чужие порножурналы, довести невыносимо аккуратного мальчика до состояния грязного взлохмаченного затравленного звереныша. Приковать кого-нибудь к себе наручниками и посмотреть, что будет дальше. Миса называла его извращенцем… Если бы всё было так просто. Не извращенцем он был, а полным психом. Их там целый приют был таких. Слишком умных, чтобы быть нормальными по человеческим меркам, и даже достаточно умных для того, чтобы это хорошо понимать. Знающих о разнице между живым человеком, существующим, страдающим и радующимся независимо от твоего сознания, и элементом схемы, которую ты строишь у себя в голове, — но не склонных учитывать эту разницу в своих действиях.
Однако сейчас думать обо всём этом совсем не хотелось, как и о чём-либо другом. Вроде ничего и не случилось. Никто не узнает о том, что великий L как-то раз ошибся в своих расчетах. И что он полчаса торчал под дождем, надеясь встретить мальчишку, который морочил ему голову рассказами о вечной любви. Красота! Триумф интеллекта и пир духа.
Кто-то их подставил. Всё так просто, казалось бы. Перебрать знакомых Лайта, тех, кто мог заметить слежку за ним и позже, когда он сам себя посадил под замок, учесть в своих планах его отсутствие. Найти пересечение знакомых Лайта со знакомыми Мисы. Всё так просто, но, господи боже мой, как же не хотелось этим заниматься. Всё существо L протестовало против этого «естественного» развития событий. Хотя, казалось бы, что еще нужно? Не такой жесткий поворот от первоначальной версии и Лайт в качестве уже не подозреваемого, а полноправного участника расследования…
Нет. Всё это никуда не годилось.
Лайт был не из тех, кем можно манипулировать без угрозы для собственной жизни. Конечно, он еще очень наивный и запальчивый к тому же… И, наверное, не так уж трудно заставить его повести себя так, как нужно врагу. Но представить, чтобы Лайт оказался не способен заметить, как кто-то толкает его к пропасти, L не мог. Либо поблизости от Лайта не было никого связанного с Кирой, либо он и был Кирой. Но он никак не мог быть Кирой, правило тринадцати дней запрещало принимать эту вероятность в расчет. Наверное, все-таки не надо было откладывать проверку. Раньше L всегда умудрялся продвигаться вперед независимо от результатов своих действий, это было его сильной стороной. Почему же сейчас он остановился перед решающим шагом?
Гром шарахнул так, что, казалось, всё здание содрогнулось. L от неожиданности подскочил на кровати. Свет мигнул пару раз и снова загорелся ровно. Похоже, молния попала прямо в небоскреб. Возможно, в ту самую антенну, около которой он только что стоял. Или просто в крышу рядом с антенной — молнии иногда ударяют в самые неожиданные места, казалось бы, надежно защищенные громоотводами, вроде бы это как-то связано с космическими лучами, оставляющими в воздухе дорожки заряженных частиц. Интересно, если бы он по-прежнему был там, на крыше, остался бы он в живых? Или его неестественное существование наконец закончилось бы?
«Лайт, приди хотя бы сейчас», — снова пробормотал L и замолк, так неуместно прозвучали эти слова в пустой и уже тихой комнате, освещенной недобро помаргивающим светильником. Комнате на одного человека. Теперь уже навсегда на одного.

Лайт даже не обернулся, когда L вернулся в штаб. Только чуть скосил глаза. Пальцы его продолжали размеренно нажимать клавиши. Сейчас он делал вид, что ищет жертв Киры, убитых не сердечными приступами до передачи тетради Хигути. Понятное дело, «находить» Сибумару Тако, сбитого грузовиком напротив магазина, в котором нередко закупался Лайт, он не был намерен. Оставалась, конечно, опасность, что L перепроверит его данные, и тогда незадачливый мотоциклист привлечет к себе еще большее внимание, чем если бы он просто числился в списке. Так что Лайт на всякий случай «выпустил из виду» еще несколько несчастных случаев с летальным исходом, приключившихся с не совсем законопослушными людьми в самых разных районах Токио. Жаль, что не было способа сейчас каким-то образом навлечь подозрения на Мису. Ну да неважно, продолжившиеся казни говорят сами за себя.
L молча сел рядом. Лайту стало не по себе. Были ли причины демонстративно молчать у невиновного Лайта? А у Киры? Какие еще выводы сделает это лохматое чудовище (от слова «чудо», разумеется) из такой вот неожиданно проснувшейся увлеченности делом в ущерб личным вопросам?
Дать на эти вопросы однозначный ответ Лайт не мог, поэтому все-таки повернулся к Рюзаки.
— Где тебя носило? — спросил он. — Ты в ванной был, что ли?
— Я думаю, Лайт-кун прекрасно знает, где меня носило, — холодно отозвался L.
— Я думаю, в ванной ты мог побывать в любом случае.
— Если тебя это действительно так интересует, могу сказать, что меня там не было.
— Да, это меня действительно интересует, — сказал Лайт и хотел добавить что-то еще, но промолчал. L тоже не стал продолжать разговор. Вместо этого он налил себе кофе. Казалось, что сейчас будет очень кстати что-то горячее и сладкое. Что, выпив чашку кофе, он вернет себе способность ясно мыслить и не отвлекаться ни на сквозняк, неприятно холодящий мокрую голову, ни на свою депрессию от второго и окончательного крушения основной версии, ни на сложные взаимоотношения с бывшим подозреваемым. Но ожидания эти не оправдались. Сколько сахара L ни кидал в чашку, результат был в лучшем случае безвкусным.
Отодвинув чашку, на дне которой плескалась темная жижа непереносимой для нормальных людей концентрации, он съежился в кресле. Со стороны это выглядело так, будто он о чём-то усиленно думает. Усомниться в этом мог разве что Лайт, но ему тоже было не до того.
— Свет отключался, — сказал неизвестно зачем Мацуда. — Минуты на три. Но компьютеры остались включенными.
Лайт страдальчески закатил глаза. Он, в общем-то, хорошо относился к Мацуде — насколько он вообще мог к кому-то хорошо относиться. Но эта манера говорить всякую чушь в самый неподходящий момент и рассуждать о чём-то давно понятном всем, кроме него…
— Перегрузка сети, — без всякого выражения ответил L, понимавший, что обращено это может быть только к нему: все остальные и так знали, что свет отключался, и с ними Мацуда устройство местной электропроводки уже обсудил. — Молния попала в крышу здания штаба. — И, как ни тошно было возвращаться к старому, не смог удержаться от того, чтобы соврать: — Через несколько секунд после того, как я оттуда ушел.
Сказав это, он перевел взгляд на Лайта. Тот почувствовал — или просто догадался, — что на него смотрят, и обернулся. Их глаза встретились, глаза двух лжецов, настолько прожженных, что стесняться друг друга уже незачем.
— Поэтому я и спросил, где ты был, — сказал Лайт. — Но поскольку ты пришел живой и невредимый, поводов для волнения уже не было.
Он действительно на какой-то момент испугался. Как Кира он мог побаиваться, что Рэм, не дожидаясь, пока L припрет ее любимую Мису к стенке, записала в своей тетради что-то вроде «Икс Игрекович – 16:11, удар молнии», спасая себя от героической смерти и лишая самозваного бога красивой победы. А как Лайт… Как Лайт он просто испугался — что взять с мальчишки в состоянии постоянного нервного напряжения. Так или иначе, он быстро понял, что L в безопасности, и постарался забыть о своей постыдной слабости, даже если со стороны она и выглядела как нормальное беспокойство за друга.
— Хорошо, что я не нуждаюсь в том, чтобы делиться с окружающими своими переживаниями, — сухо прокомментировал L.
Лайт почувствовал, что выражение лица у него сейчас не самое участливое, и уставился в экран. Ему ужасно хотелось снова, как раньше, врезать этому «Рюуге Хидэки» по физиономии. Но сейчас он не мог себе этого позволить. С такой ненавистью можно и насмерть прибить, а это ему совсем не нужно.
— Лайт, — это Айзава решил как-то исправить атмосферу, засоренную безуспешно скрываемыми личными терками, — вырисовывается что-нибудь с нестандартными смертями?
— Ничего интересного, — отозвался Лайт. — Смертность среди преступников, если не считать сердечных приступов, почти не изменилась. Это довольно опасная «профессия», как вы понимаете. Немного чаще, хотя и не в таких масштабах, как при Хигути, начали умирать чиновники и крупные бизнесмены, но это началось позже, чем казни преступников. Вероятно, это связано с тем, что смерть от болезни нельзя назначить на любое время, то есть записывать их Кира мог и раньше. Но точно мы этого не узнаем, пока не поймаем Киру и не найдем его тетрадь.
Айзава кивнул. L рассеянно слушал эти обтекаемые рассуждения. Потом решил все-таки допить кофе. Но, когда он пододвинул к себе блюдце, лежавшая на нём ложечка качнулась и кувыркнулась вниз, ударившись об пол с неприятным звяканьем.
В том, чтобы реагировать на мелкие житейские неприятности с руганью и нечленораздельными звуками, L тоже не нуждался. Он только проводил ложку тоскливым взглядом, убедился, что она оказалась на полу, а не застряла где-нибудь в кармане джинсов, и потянулся за ней, стараясь не навернуться со стула или вместе со стулом. Голова противно заныла от этой неурочной акробатики. Но об этом лучше бы было не задумываться, потому что, стоило отвлечься, как он тут же потерял равновесие и почувствовал, что валится на пол.

— А у вас что-нибудь вырисовывается? — спросил Лайт полицейских.
— Пока ничего, — мрачно сказал Айзава. — Точнее, ничего нового. То же, что и у тебя. Если он и убивал кого-то раз в две недели, на статистику это не влияло. Какие срезы ни брать, закономерностей в них не прослеживается. Можешь сам посмотреть.
Лайт, прекрасно знавший, что в эпоху третьего Киры другие тетрадки людьми не использовались, нехотя встал, чтобы подойти к другому компьютеру. Было в списках Айзавы одно имя — Канебоси Гиндзо, бизнесмен, откинувшийся как раз в момент сделки Хигути с Мисой, — которое бросилось ему в глаза в первый же день после возвращения тетрадки, но до сих пор не привлекло внимания остальных, и Лайту очень не хотелось указывать на него самому: и Рэм не нужно злить так уж откровенно, и полицейских наводить на мысль, что L все-таки прав и Миса действительно может быть вторым Кирой. А пропустить такое очевидное несоответствие — опять навлечь подозрения L уже на себя самого. Так что Лайт не знал, как лучше вести себя с этими злосчастными «срезами».
В этот момент динькнула ложка, упавшая на пол. Лайт повернул голову на звук, и взгляд его задержался на L, странно скрючившемся на стуле. За несколько месяцев более чем близкого знакомства Лайт изучил «Рюугу Хидэки» лучше, чем кого-либо еще из своих друзей, и, хотя многие его поступки по-прежнему были непредсказуемыми, замечать разницу между чем-то обычным и чем-то необычным все-таки не составляло труда. Сейчас ощущение чего-то пошедшего не так и понимание, что же сейчас произойдет, было слишком сильным.
Так и не успев проанализировать ситуацию, дать ей оценку, рассчитать последствия своих действий и так далее, в общем, не успев сделать ничего, что должен делать уважающий себя строитель и повелитель нового мира, когда его противник падает со стула у него на глазах, Лайт кинулся на перехват. Но тоже не удержал равновесие, и на пол они плюхнулись вместе: Рюзаки в объятиях Лайта.
— Что с тобой? — испуганно — и немного разочарованно — спросил Лайт, помогая L встать.
— Ничего настолько опасного, чтобы так волноваться. Я просто потерял равновесие, — L выпрямился — насколько это слово вообще можно применить к его осанке — и внимательно посмотрел на Лайта. Тот нервно усмехнулся:
— У меня не было серьезных причин думать, что это опасно. Я просто испугался.
— Ты же знаешь, со мной такое бывает.
— Да, именно поэтому я успел тебя поймать.
L чувствовал, что проигрывает эту маленькую словесную перепалку, начатую на таких выгодных для него условиях. Но это ему, честно говоря, было совершенно всё равно.
— Будет лучше, если ты продолжишь свой путь, Лайт-кун, — сказал он, с опаской вскарабкиваясь обратно на стул. — Ты, кажется, собирался просмотреть данные по подозрительным смертям за последние три месяца.
— Как скажешь, — сухо ответил Лайт и действительно прошел дальше, к удивленно следящим за всей этой сценой полицейским. Пару минут он сердито вглядывался в экран. Ни на какого Канебоси Гиндзо он, разумеется, указывать не стал, решив в случае чего использовать неблагоприятную психологическую обстановку в качестве отмазки для своей невнимательности. Потом со спокойной совестью — но не с легким сердцем — вернулся на свое место.
— Там действительно ничего нового? — спросил Рюзаки хрипловато. Лайт кивнул. Потом сказал — голос против воли получился каким-то обиженным:
— Я только хотел спросить, ты вообще нормально себя чувствуешь?
— Не надо отвлекать меня странными вопросами.
— Я ни от чего тебя не отвлекал. И вопрос это не такой уж странный. Ты… — Лайт замялся. — У тебя точно температуры нет?
— Температуры?
— Да, — Лайт начал злиться из-за того, что приходится говорить слишком подробно о том, о чём говорить вообще не хочется. — Ты какой-то… горячий.
— Для меня это нормально, — ответил L, издевательски, как показалось Лайту, глядя на него. — Ты это знаешь, не при твоем отце будь сказано, лучше кого-либо другого.
— Не говори ерунды… Именно потому, что я знаю, какой ты обычно…
— Хватит шептаться! — устало прикрикнул на них Сойтиро. — Слушайте, мне не нравится вот этот бизнесмен. Он полностью вписывается в стратегию Хигути, но в тетрадь он, как я понимаю, не записан.
— Ни под одну из неидентифицированных жертв он не подходит? — спросил Лайт для проформы. Мысленно он проклинал дотошность полицейских, но это не должно было отражаться на его лице. Правда, изобразить искреннюю заинтересованность тоже не очень получилось, так что Лайт выглядел идеально спокойным.
— Нет, его имя точно настоящее, и потом, те двое записаны гораздо раньше… А этот должен бы быть на последних страницах.
— Или на обрывке. Рюзаки, ты ведь говорил, что кого-то могли записать на оторванном уголке? — Лайт повернулся к L. — Возможно, это был как раз он.
— Но зачем это могло быть ему нужно? — резонно спросил L. — У него есть целая тетрадь. Что особенного в этом… — он покосился на соседний экран, — Канебоси Гиндзо, что его имя нельзя было записать в тетрадь?
— Ну, возможно, — Лайт искренне пожалел о том, что приходилось выверять каждое слово: как быстро он бы раскрутил этот вопрос, если бы не был Кирой и сообщником Мисы! — возможно, у него не было при себе тетради и он носил с собой бумажку, чтобы записать кого-нибудь при необходимости. Но, в конце концов, мы ведь до сих пор не знаем точно, можно ли убить человека записью на таком обрывке. Есть и другой вариант: Хигути записал жертву в тетради, но потом зачем-то вырвал лист… Рюзаки, ты меня слушаешь?
— Очень внимательно, — сказал L, шмыгнув носом. — Он записал бизнесмена в тетрадь, а потом выдернул лист и, допустим, сжег его. Он мог это сделать. Но зачем?
— М-м… Ну, он мог передумать его убивать и надеялся, что таким образом отменит казнь. А потом не успел или, скорее, это просто невозможно. Рэм, — как же не хотелось Лайту сейчас разговаривать с шинигами, портя таким образом идеальную схему своей двойной победы, пусть вынужденной, но восхитительно красивой, и все-таки он развернулся на своем стуле и задал этот вопрос: — если имя человека записано в тетрадь, можно сделать что-то, чтобы оставить его в живых?
Рюук когда-то сказал, что сделать ничего нельзя, любой, кто записан в тетрадь, обречен. Интересно, подумал Лайт отстраненно, почему он был так уверен именно в этом свойстве тетради? Уж кому-кому, а Рюуку вряд ли когда-либо могло понадобиться спасать уже записанного человека. Так или иначе, Рэм, что бы она на самом деле ни знала о тетрадях, продолжала гнуть свою линию:
— Богам смерти нет необходимости уничтожать записи. Все люди когда-нибудь умирают, нам нет разницы, произойдет это раньше или позже. Поэтому знание о том, как отменить запись и можно ли это сделать, для меня бесполезно.
— А если сжечь один лист? Опасно ли уничтожать часть тетради или это разрешено делать?
Тут Рэм могла говорить более свободно. Насколько она могла видеть, здесь ее никакие ловушки не подстерегали — ни от L, ни от этого Ягами Лайта, обманувшего ее Ягами Лайта, которого она сверлила ненавистным взглядом, но сделать ничего не могла.
— Мне известны такие случаи. Если уничтожить один лист, владелец тетради остается в живых.
— Значит, Хигути точно это делал! — вмешался в разговор Мацуда. — Или эти «случаи» и есть случай с Хигути, или она ему рассказала о том, что это возможно!
— То, что Хигути мог это сделать, еще не значит, что Хигути это сделал… — пожалуй, слишком многозначительно сказал Лайт.
— Сделал, не сделал… — пробурчал Айзава. — Толчем воду в ступе.
По логике вещей сейчас кто-нибудь должен был спросить Рэм напрямую, вырывали из тетради листы или не вырывали. Но так сложилось, что разговаривали с богом смерти только L и — с совсем недавнего времени — Лайт. А сейчас Лайт молчал. L, казалось, собирался что-то сказать, но вместо этого только чихнул и отвернулся. Айзава вздохнул. За недолгое время отсутствия он успел забыть, как невыносимо может быть любое взаимодействие с этим чокнутым супердетективом.
«Ну почему он не сказал, что это может быть как-то связано с Мисой?» — нетерпеливо подумал Лайт, но тоже промолчал.

— Ты сегодня спать собираешься? — спросил Лайт.
— Ты же видишь, что нет, — угрюмо ответил L. Рассыпанные по столу облупленные мармеладные мишки, казалось, смотрели на Киру с такой же укоризной, как и сам детектив.
— Неважно выглядишь, — сказал Лайт.
— Ты опять за старое?
— Не такое уж оно старое. До сегодняшнего дня ты выглядел… Не сказать чтобы хорошо, но желания сообщать тебе об этом у меня не возникало.
— Замечательно, ты сообщил. Что дальше?
— Да ничего. Слушай, что ты бесишься?..
— По-моему, бесишься здесь ты.
Лайт потер руками лицо, пытаясь сосредоточиться. Потом снова посмотрел на L.
— Я сам за то, чтобы закончить уже с этим делом побыстрее, но с такой продуктивностью…
— И что ты предлагаешь? Пойти спать?
— Да я вроде ничего не предлагал. Просто спросил.
— Лайт, я сейчас правда не в таком состоянии, чтобы вести бессмысленные разговоры ни о чём.
Лайт прикрыл глаза. Чёрт, как же ему сейчас хотелось всё отменить. Но ради строительства нового мира и бла-бла-бла сейчас было необходимо, чтобы L начал подозревать Мису, чтобы L решил проверить тетрадь, чтобы он умер. А значит, нужно было продолжать разговор, пытаясь вывести его на правильные темы.
— Хорошо, поговорим о чём-нибудь более осмысленном.
— Хорошо. Говори.
— А тебе точно нечего сказать?
— Извини, но нет. Сейчас мне интереснее, что скажешь ты.
— Что скажу я? Почему? Кажется, не я здесь величайший детектив и всё такое. Или ты опять устраиваешь мне какую-то дурацкую проверку?
— Ты остался здесь после смерти Хигути, значит, ты посчитал, что можешь еще много привнести в это дело. Сейчас твоя помощь нужна как никогда. Так что и без проверки у меня есть причины быть внимательным к тому, что ты говоришь.
— Значит, факта проверки ты не отрицаешь? Несмотря на то, что теперь я уж точно не могу быть Кирой?
— Мне всегда интересно то, что ты делаешь и говоришь, — туманно ответил L.
Лайт нахмурился. Ему не нравилось, какое направление принимает эта милая беседа. А еще он вдруг вспомнил, как L назвал его своим возможным преемником, но почему-то больше ни разу к этой теме не возвращался. Ладно, это сейчас не самый срочный вопрос.
Что действительно требовало безотлагательного решения, так это, чёрт побери, здоровье L, которому вздумалось в самый неподходящий момент полезть на крышу и простудиться, из-за чего он теперь, вероятно, не может сложить два и два и поэтому не спешит с выводами насчет фальшивых правил. Учитывая, как увеличивает каждый час промедления опасность того, что всплывут какие-нибудь новые доказательства их вины — теперь уже очевидные для всех, — надо было как-нибудь незаметно подтолкнуть L к решению проверить тетрадь, будь он хоть десять раз больным. Но как это можно было сделать? У него и так уже было всё, что нужно: тетрадь, возобновившиеся убийства, целый мешок весенних улик, а теперь еще этот бизнесмен, откинувший коньки во время отлучки Мисы, так что еще ему было нужно?
— Мне ведь тоже интересно знать, что ты думаешь, — сказал наконец Лайт. — А ты лишаешь меня этой возможности. Хотя сейчас мы стали партнерами и ты мог бы доверять мне больше, чем раньше…
— Дело еще не закрыто.
— Ты хочешь сказать, что я всё еще могу оказаться Кирой? Несмотря на то, что я никак не мог пользоваться такой тетрадью?
— Ничего нельзя сказать определенно… Пока мы не найдем первого Киру и не узнаем всю последовательность его действий с самого начала… Извини, — он отвернулся и снова чихнул.
— А если мы никогда не узнаем эту последовательность? — Лайт начал злиться. — Если будет так же, как с Хигути, и он умрет в тот момент, когда мы припрем его к стенке? Что, я так и останусь подозреваемым до конца жизни?
— Получается, так. Но не беспокойся, если после этого убийства прекратятся, мне будет всё равно, был ты когда-то подозреваемым или нет.
— И… как мне это расценивать? Как личное благодеяние?
— Нет. Всего-навсего как следование здравому смыслу. Лайт…
— Что?
— Давай не будем сейчас говорить о моих подозрениях в твой адрес. Мне действительно очень плохо, не надо делать еще хуже, ладно?
— Значит, ты действительно заболел? — Лайт и сам удивился, что сказал именно это — раньше, чем задумался, что можно сказать.
— А что, не видно?
— Некстати… — вздохнул Лайт. Совершенно искренне, разумеется. — Простудился? Там, на крыше…
— Я никогда не простужаюсь. Во всяком случае, от такой ерунды.
— Ну тогда, наверное, твой организм решил, что со смертью Хигути всё закончится, вот и…
— Я думаю, — сказал L с чуть заметной усмешкой, — мой организм все-таки умнее.
— Значит, твой очень умный организм все-таки не рассчитывал, что кто-то потащит его на крышу в грозу.
— Раз уже это так тебя волнует, не забывай, что «кто-то» мог бы стоять там поменьше, если бы кто-нибудь его оттуда увел.
— Я думал, тебе захотелось побыть одному. После того, как ты был ко мне прикован…
— Значит, мы просто друг друга не поняли.
— Значит, так. А что сейчас делать-то? Ты не можешь продолжать работать в таком состоянии.
— Только это я в таком состоянии и могу.
— Да? Действительно можешь? Что-то я этого не вижу.
— Хорошо, тогда сделай из имеющихся данных какой-нибудь вывод, который мог бы сделать я. Произнеси это вслух.
— На что ты опять намекаешь?
— На то же, на что и ты.
— Так, ты меня совсем с толку сбил, — Лайт снова тряхнул головой, разгоняя туман в мыслях. — Ты хочешь сказать, что мы оба думаем об одном и том же, но молчим, и делаешь какие-то выводы уже из этого молчания. И, поскольку сейчас мы говорили о деле, а не… о наших личных взаимоотношениях, то и умолчания наши лежат в области дела. Но ведь с таким же успехом я могу сделать аналогичные выводы из твоего молчания. Разве не так?
— Ты хочешь сказать, что у тебя есть основания подозревать меня?
— Ну… Нет, — поправился Лайт, сообразивший, что зашел слишком далеко, да еще и не туда, куда нужно. — Ты не можешь быть Кирой. Я ведь тоже видел тебя двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Ты никого не записывал ни в какие тетради и не делаешь этого сейчас. Хотя, конечно, ты единственный, кто при виде бога смерти не заорал от ужаса… Ладно, ладно, не буду ерунду говорить.
— Это радует.
— Что?
— То, что ты не будешь говорить ерунду.
Лайт стиснул зубы. От накатившего чувства болезненной нежности, казалось, сейчас слезы брызнут из глаз. Чёрт, чёрт, чёрт. Он не должен был что-то чувствовать по отношению к этому лохматому парню. Его любил Ягами Лайт, беспамятная кукла, созданная ради реализации плана, того самого, который сейчас рушился, как карточный домик, это был Ягами Лайт, а он Кира, он хочет только одного — убить, убить, убить, увидеть его смерть, засмеяться ему в лицо, сплясать на его могиле, он ничего другого не должен хотеть, господи, господи, господи, за что ему всё это, за что им обоим всё это?
— Прости, — выдавил он из себя. — Прости, я веду себя как бессердечная сволочь.
— Да нет, что ты. Ты прекрасно себя ведешь.
— Издеваешься?
— Ни капельки.
Тут повисла очередная унылая пауза, которую Лайт, пришедший в себя довольно быстро, нарушил словами:
— Ты сообщил Ватари, что болен?
— Нет.
— А когда сообщишь?
— Надеюсь, что никогда.
— Уж он-то тебе плохого не посоветует.
— Я лучше знаю, что для меня плохо, а что хорошо.
— Твой умный организм знает?
— Да.
Еще несколько секунд они молчали. Потом Лайт сказал:
— Я пошел спать. И тебе советую.
— Спокойной ночи, — L пожал плечами и сделал попытку повернуться к компьютеру.
— И тебе хорошей ночи… — буркнул Лайт. L снова посмотрел на него, но ничего не сказал.

Лайт ожесточенно плюхнулся на кровать. Уходить как раз сейчас, когда всё должно было вот-вот решиться… Если L, он же Рюзаки, он же Рюуга Хидэки, он же великая любовь всей его жизни — в общем, если всё это отбросит коньки в момент, когда он, Лайт, будет дрыхнуть в своей комнатке, это будет уже совсем ни на что не похоже! Но можно ли было рассчитывать, что L начнет предпринимать какие-то активные действия против Мисы прямо сейчас? Нет, к этому дело явно не шло. А отдыхать когда-то надо. Разные загадочные англичане с умными организмами могут, конечно, не спать по неделе, но Лайт все-таки был человеком… Во всяком случае, еще несколько дней назад считал себя таковым.
Закрыв глаза, он пытался успокоиться, глядя на расплывающиеся в черноте разноцветные пятна. Осталось совсем немного, L обязательно решит испытать тетрадь или хотя бы снова установить слежку за Мисой, он, конечно, нестандартно мыслит, но даже он не сможет продолжать расследование, оставив в тылу такой горячий вопрос, он должен будет удостовериться в истинности всех правил, и как только он примет такое решение — он погибнет… У Рэм нет никакого другого способа спасти Мису, кроме как убить его, она не сможет выйти за пределы здания, не сможет поговорить с Мисой или отдать кому-нибудь свою тетрадь, она ограничена в действиях так же, как и сам Лайт, они друг для друга неподъемный груз, который нужно сбросить… Они связаны… Связаны, как Лайт и L…
Тяжело быть богом нового мира, тяжело быть одновременно Кирой и Ягами Лайтом, нельзя позволить себе просто любить кого-то или даже просто ненавидеть, нельзя положиться и на чужую любовь или ненависть, всегда притяжение борется с отталкиванием и наоборот. Никто на всей земле не позволит ему быть и Лайтом, и Кирой. Кроме L, потому что только L на всём белом свете нужны они оба…
С этой парадоксальной мыслью Лайт заснул. Где-то через полчаса проснулся, потому что вдруг вообразилось, что цепь еще прикована к его руке, а где-то на другом конце этой цепи еще есть Рюзаки, он где-то поблизости, и его надо найти… Несколько минут он пытался придумать, что со всем этим делать, потом вспомнил, кто он и где находится, помянул недобрым словом все эти стирания и возвращения памяти и снова заснул, теперь уже до утра.
Разбудил его на этот раз телефонный звонок. Лайт сонно потянулся к мобильнику и поднес его к уху.
— Алло?
— Лайт, ты еще спишь? — да, только Мацуда может так формулировать вопросы…
— Нет, не сплю. Что-то случилось?
— Вообще-то да. Рюзаки заболел…
— Он еще вчера заболел.
— Да, но сегодня Ватари сказал, что он сильно заболел, и утащил его в спальню. Я спросил Рюзаки, говорить тебе или нет, он ничего определенного не сказал, но я подумал, может, тебе надо это знать…
Лайт мог только надеяться, что эти «думы» связаны с его ролью в расследовании, а не с излишней информированностью Мацуды об этой близящейся к финалу дурацкой любовной истории. Но оснований для надежды было мало. Ладно, чёрт с ним, с Мацудой, он опасности не представляет, потому что ни Мисе, ни отцу лишнего болтать не будет. Всё остальное неважно. Что важно — так это что L заболел. Какой-то компьютер у него будет и «в спальне», но взял ли он тетрадь? Сможет ли Рэм последовать за ним? Так, значит, нужно собрать в одной комнате L, Рэм и тетрадь, а для этого нужно оказаться там самому. Причем как можно быстрее.
— Значит, он у себя? — спросил Лайт вместо приветствия, заглядывая вниз с лестницы. Рэм еще была тут. Все-таки придется действовать…
— Ой… Да, там, — отозвался Мацуда, торопливо сворачивая какое-то окно.
— А тетрадь, я так понимаю, здесь?
— Да, про нее он ничего не сказал…
— Может, — Лайт спустился на несколько ступенек, — лучше оттащить ее к нему? Чтобы он потом не говорил, — здесь положено было мило усмехнуться, показывая, что это шутка и на самом деле всё прекрасно, — что кто-нибудь из нас записал кого-нибудь на листе и съел его…
— Да, — сказал Мацуда, засмеявшись, — хорошая идея. Но вообще-то вряд ли ему это будет интересно.
— А что, всё так плохо? — посерьезнел Лайт.
— Да нет, вроде просто простыл. Да ты и сам видел вчера.
— Да уж… Ладно, возьму тетрадь… Может, пойдем вместе? Ну, чтобы был свидетель того, что я не припрятал пару листов по пути.
— Не принимай ты эти подозрения так близко к сердцу, это он так, по привычке… Нет, я-то с тобой пойду, конечно… Только тетрадь понесешь ты, ладно?
— По правде, мне не очень хочется лишний раз трогать эту штуку, но раз уж вы тоже против, — Лайт развел руками, — придется мне ее взять.
— Спасибо…
— Да не за что, — Лайт легкой походкой приблизился к столу, поднял тетрадь, сдул с нее мармеладные крошки и пошел к лифту в сопровождении Мацуды, который явно хотел что-то еще сказать, но не решался. — Что-нибудь еще нового есть? Что-то нашли интересного после того, как я ушел?
— Нет, остальные тоже разошлись быстро. Только я и засиделся.
— Значит, никто не говорил, что я не имел права уходить?
— Нет, ты что… Всем уже спать хотелось. Хотя, конечно, хочется уже, чтобы всё это быстрее закончилось…
— Да, — сказал Лайт без всякого выражения. — Хочется, чтобы это побыстрее закончилось… Так, вот мы и пришли.
— Только вот как мы войдем? — задумался Мацуда. — Тут везде карточки нужны…
— Не проблема, — улыбнулся Лайт, доставая свой «ключ». — Во всяком случае, я рассчитываю, что меня еще не лишили прав доступа. Ладно, тогда я один пойду, наверное?
— Круто! — воскликнул Мацуда. — Конечно, я в коридоре подожду, а если тебя не выгонят через полминуты вместе с тетрадкой, пойду себе в штаб, так?
Лайт кивнул и приоткрыл дверь.
— Да входи уже, — послышался из-под одеяла хриплый раздраженный голос. — И провожатого своего отпусти. И тетрадку на стол положи, а то ты с ней подозрительно красиво смотришься.

Лайт обалдел от такого приветствия. За полгода знакомства он ни разу не видел — точнее, не слышал — от «Рюуги Хидэки» ничего настолько эмоционального. Пожалуй, стоило подержать его полчаса на крыше, чтобы дождаться от него хоть какого-то открытого выражения своих чувств, пусть даже такого ядовитого.
В комнату вошла Рэм. Разумеется, молча, только чуть слышное шипение ознаменовало ее эффектное просачивание сквозь стену. Лайт вздохнул и положил тетрадь рядом с компьютером.
— Как ты себя чувствуешь?
— Спасибо, отвратительно. — L наконец высунул голову из-под одеяла, смерил Лайта и Рэм долгим туманным взглядом и снова скрылся из виду. Лайт подошел поближе.
— Я что-нибудь могу для тебя сделать?
— Например?
— Не знаю… Принести что-нибудь, например… Или просто побыть здесь…
— Лайт-кун, если ты осмотришься по сторонам, ты увидишь, что тут есть я, ты, бог смерти, два выключенных компьютера, — на середине этой тирады он закашлялся, но все-таки дотянул ее до конца: — но при этом здесь отсутствует Ватари. Как ты думаешь, почему?
— Ну… Как сказал бы ты, вероятность восемьдесят пять процентов, что ты никого не хочешь видеть. А с вероятностью пятнадцать процентов ты хотел видеть именно меня.
— Почему ты не учел вероятность того, что я хочу видеть Рэм? — Лайту это показалось или L действительно усмехнулся, говоря это? — Ладно, проверку ты прошел, садись.
— Какую проверку на этот раз? — мрачно спросил Лайт, присаживаясь на край кровати.
— На соответствие моему настроению.
— И какое у тебя настроение? Тоже отвратное?
— Более чем. Что еще ты мне принес, кроме тетрадки и шинигами? Я имею в виду, какие новости?
— Да никаких, — пожал плечами Лайт. — Кроме того, что я без тебя скучаю.
— А-а… Ну что ж, хорошо, что наше расставание будет относительно постепенным.
— Что?
— Сначала мы будем расставаться только на ночь, потом на половину дня… потом станем встречаться раз в день, раз в неделю, пока не перестанем видеть друг друга совсем. Или ты предпочел бы покончить с этим раз и навсегда? Но у тебя была такая возможность, ты сам выбрал остаться здесь.
— Перестань!
— Что тебе все-таки надо, Ягами Лайт?
— Ну… Мы вроде как уже много раз об этом говорили. Мне надо поймать Киру.
L поморщился.
— Поймать Киру, отомстить за всё, через что тебе пришлось пройти… Ты сам-то в это веришь? За то, что ты просидел целый месяц в подвале, Кира и L ответственны в равной степени. Мне ты тоже хочешь отомстить?
— Это… Это провокационный вопрос, причем неудачный. Я знал тебя еще до того, как ты посадил меня под наблюдение. Я знал, насколько для тебя важно раскрыть именно это дело, для меня это тоже было важно, из-за отца, и, в конце концов, равную ответственность, как ты говоришь, несут не двое, а трое: Кира, ты и я.
— Ты поздно об этом вспомнил, — L улыбнулся краем губ.

@темы: Конкурсные работы, Light-kun fest

---

"Epic Fail"

[Death Note fest]

Название: Epic Fail
Автор: raito~chan
Пейринг: L/fem!Лайт
Рейтинг: R
Саммари: Заявка была такая: "AU, genderswitch: Лайт — девушка. Лайто оказывается в такой ситуации, что ей приходится выйти замуж за Эла, хотя она этому совсем не рада. Как отнесется к этому Эл — решать автору. Обязательное условие: описание первой брачной ночи + Лайто-девственница. Рейтинг R~NC-17". Что Лайто-Лайто умудрилась вылепить из этого — читайте ниже)
Варнинг: AU, стеб. Кое-какие сцены взяты из жизни, что-то с Баша.

Идея № 11

У великого детектива L всегда было много разных хобби… правда, они быстро ему надоедали. В связи с этим к двадцати пяти годам он испробовал практически все развлечения, какие только можно: от макраме, игры на гитаре и прочих невинных увлечений до стрельбы из разнообразнейших видов оружия, сноубординга и прыжков с парашютом. Скука была его хроническим недугом, и он боролся с ней в меру сил. К сожалению, последние два года бороться с ней стало невыносимо сложно. Он уже решил было, что кроме запутанных преступлений ничто уже не способно вызвать его интерес, когда появился Кира. Точнее, Кира как раз относился к его основной деятельности, так что каким бы сложным, интересным, захватывающим оно ни было, таинственный убийца не мог считаться его «новым развлечением», хотя именно так оно и выглядело. L понял, что кое-что упустил в своей жизни, когда в первый раз увидел через камеры наблюдения подозреваемую №1 в деле Киры, Лайто Ягами. Женщины. Вот что он никогда прежде не пытался изучить.
У него на счету была пара ничего не значащих интрижек, и тогда он скорее мог назвать своим хобби «перманентный поиск оргазма». Тогда ему были больше интересны реакции человеческого тела на различные стимуляции, чем сами девушки, с которыми он экспериментировал. Ни Валери, ни Сюзетта, ни Китти не обладали ни сколько-нибудь выдающимся умом, ни сногсшибательной внешностью, хотя последняя, Китти, была о себе ну очень хорошего мнения. Причиной, судя по всему, была ее бешеная популярность среди парней. Детектив справедливо полагал, что это исключительно из-за денег ее папеньки, но молчал, потому что в постели она, ввиду своего весьма обширного опыта, была богиней, а он сомневался, что еще где-нибудь подцепит такую женщину, которая качественно обучит его «постельному ремеслу» за «просто так».
А вот к старшей дочери шефа Ягами он испытывал несколько иной интерес. Ему хотелось знать, что творится у нее в голове, почему она поступает так, а не иначе, как она отреагирует, например, если сказать при ней что-нибудь глупое, пошлое, или наоборот — милое.
И вот так, сидя позади нее в аудитории университета Тоо, где проходил экзамен по математике, он понял, что ему до сих пор не попадались хоть сколько-нибудь привлекательные на его вкус девушки. Хотя назвать те странные ощущения, которые накатывали на него в присутствии Лайто, влюбленностью он не мог.

Лайто всегда была параноиком. Доверять кому-либо кроме членов семьи? Увольте. Да и родителям она не особенно доверяла. С отцом у нее были несколько разные взгляды на жизнь; к тому же с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать, она перестала откровенно с ним разговаривать: он все еще считал ее маленькой девочкой, а Лайто такое обращение совершенно не импонировало. С мамой у нее была несколько иная ситуация: Сатико идеализировала своих детей и была слишком хорошего мнения о своей старшей дочери... А Лайто просто не хотела ее разочаровывать своими злобными комментариями в адрес одноклассников или коллег отца. Лайто Ягами была из тех, кто врет, чтобы не обидеть.
Так что единственным человеком, с которым Лайто не считала нужным притворяться, была Саю.
У них были далеко не радужные отношения. Сестры Ягами всегда готовы были оттаскать друг друга за волосы. Но при этом — они могли рассказать друг другу практически обо всем, зная, что их не секреты не предадут огласке. Словно два психоаналитика, пришедшие друг к другу на прием: ничего из того, что сказано между ними, не покидает стен комнаты. А тех пор, как Лайто поступила в университет, ее визиты в комнату Саю стали случаться намного чаще, чуть ли не каждый день. Причиной служило возросшее число неадекватных, по мнению Лайто, людей в ее окружении, которых ей нужно было хоть с кем-то обсудить, не скрывая своего истинного к ним отношения...
У нее, конечно, еще был Бог Смерти за спиной, которому можно было рассказать о своих далеко идущих планах, но вот просто так вместе с ним посмеяться... у Рюука было несколько специфическое чувство юмора, да и бытовые нелепости его как-то не трогали.

Бах. Щелк.
Саю подняла глаза от учебника по английскому. Как она и предполагала, Лайто уже развалилась на ее кровати и приготовилась вещать.
— Айхара-сенсей — подлая тварь, — доверительно улыбаясь сестре, поведала Лайто.
— Это которая лысая, горбатая, была надзирательницей в тюрьме? — осведомилась Саю.
— Ага. Мы накатали на нее жалобу в ректорат. Написали, что она таки подлая тварь и на всех п%#дит.
Саю, сквозь смех:
— Прямо так и написали?
Лайто ухмыльнулась.
— Ну не то что бы прямо так... Но смысл был такой. Подписалась большая половина группы, а остальные просто фамилии ставить побоялись, но были с нами солидарны. И мы ведь просили ректора не показывать ей список фамилий! Но нет... Он накрысил, «поговорил» с Айхарой-сенсей, а потом вызвал к себе ту часть группы, которая не стала подписываться. И вещал им о том, что мы, подписавшиеся — отбросы общества, и что нас уже давно собирались отчислить. Поставил меня в один ряд с Сейдзи, у которого траву находили!
— Вот козел.
— А то. Но нам повезло: среди подписавшихся, — лицо Лайто приобрело хитро-загадочное выражение, — был... сын одного предпринимателя, который неслабо помогает финансами нашему университету.
У Саю было четкое ощущение, что Лайто что-то не договаривает, поэтому она спросила:
— Что за чувак?
— Да я тебе о нем рассказывала, его зовут Рюуга Хидеки.
— Который сидит как лягушка и не носит носки?
— Ага.
— Ну и чем все закончилось?
— Завтра Айхару-сенсей торжественно увольняют. Давай ты сбежишь с уроков, возьмешь камеру и ко мне? Я хочу, чтобы то, как я буду кидаться в старую сволочь туфлями, когда она будет уходить, запечатлели для истории… — по лицу Лайто расползлась мечтательная улыбка. — Это будет мое самое счастливое воспоминание.

Судя по тому, что L увидел на семинарах по философии и социологии, Лайто на любое мнение, не согласующееся с ее собственным видением мира в целом и понятием справедливости в частности, реагировала весьма и весьма болезненно.
«Если мои подозрения верны, становится понятно, почему Кира так легко попался на провокацию с Тейлором», — подумал L, любуясь гневными всполохами в глазах Лайто, которая пыталась доказать профессору, что при обсуждении погрязшего в преступности мира прятаться за концепцией «без зла не будет добра» — аморально.
Секунду... Любуясь? Эл, держи себя в руках, ты же ее почти не знаешь.
…Ну хотя бы попытайся, что ли?..

Бах. Щелк.
— Блин, я не выдержу еще одного такого разговора с папой, — сказала Лайто, уткнувшись носом в подушку.
— Хмм?
— Я все хочу ему сказать, что за Кирой он гоняется совершенно зря, и что они должны работать вместе, но не могу. А он все рассуждает на тему «что такое хорошо, что такое плохо» и ждет, что я сейчас буду поддакивать… Гррр... Я вообще не могу понять, на фига они гоняются за кем-то, кто истребляет преступников? Кира вершит справедливый суд.
— Справедливый суд, говоришь? Сестренка, справедливости нет…
Лайто поморщилась.
— Вот не надо. Ты прекрасно знаешь, как меня бесит позиция «жизнь — дерьмо, все равно мы все умрем». Тебе все равно, мне — нет.
— Тогда почему ты продолжаешь высказывать это все мне?
— Потому что никто больше не будет меня слушать. А отцу с матерью такое выложить… — Лайто провела пальцем по горлу.
Саю с сожалением посмотрела на открытый диалог в ICQ — собеседником был симпатичный мальчик из старшей школы — и закрыла окошко.
— Лайто, ты же сама говорила, что если с отцом что-то случится, ты отправишь Киру на казнь. Врала?
Казалось, старшая из сестер Ягами была близка к тому, чтобы выйти из себя и дать Саю по голове. Ей всегда не нравилось, когда с ней пытались спорить, особенно на темы, касающиеся общечеловеческой морали.
— Говорила. Но не врала. Отец, несмотря на то, что он борется против Киры, хороший человек, и Кира, если он действительно справедлив, не должен его убить. А если убьет — значит он не так справедлив, как я думаю.

Детективу очень нравилось слушать, как Лайто смеется. К сожалению, она смеялась не так часто, как ему бы хотелось — обычно, если при ней разыгрывалась какая-нибудь смешная сцена, она пыталась «удержать лицо», а если чувствовала, что это ей не удастся, заворачивала за угол и там уже начинала хохотать. Может, именно поэтому, когда она была рядом, ему очень хотелось сделать какую-нибудь глупость?..

«Проявлять эмоции, особенно отрицательные — это как ходить в туалет: главное, чтобы никто не заметил», — Саю не раз слышала это от сестры.
На самом деле она взяла на вооружение эту философию относительно недавно: когда перешла в старшую школу. Так получилось, что ее друзья по средней школе большей частью пожелали перейти в школу Дзюбан, а Лайто по настоянию родителей отправилась в Тайкоку, одну из лучших частных школ в Канто. К новым одноклассникам она отнеслась весьма и весьма настороженно, и поэтому практически никакой личной информации о себе не выдавала.
В средней школе ей, конечно, было веселее. Саю тогда не раз выслушивала «отчеты» о прошедших вечеринках. Конечно, частично слухи о том, что Лайто тогда вытворяла, дошли до ее новых одноклассников, в глазах которых она к тому времени утвердилась как милая и невинная отличница... Их реакция ее очень и очень забавляла.
— И тут Сейдзи, а он знакомый Таитиро, показывает на меня и говорит, что я вообще редкостная пьянь. В итоге теперь все считают, что я — задротик, который каждую пятницу пьет как черт…
— Каждую пятницу я в дрова, каждая пятница — почти понедельник, — насвистывает Саю любимую присказку дедушки Ягами, владельца одной из самых крупных компаний по производству алкоголя в Японии.
— Именно, — улыбается в ответ Лайто. — И это они еще не знают, что именно было на посиделках у Кирико дома. И про то, что я целовалась с Кирико... и с Юри... и с Юмико, — на этом месте Лайто начинает смущаться, потому как список что-то чересчур обширен для скромной японской отличницы. — С Эми...
— …Как наверное было обидно вашему колобку Йоширо: вокруг куча девчонок, которые целуются друг с другом... А с ним — ни одна!
Лайто начинает злобно посмеиваться.
— Ну еще бы. Он же такой страааашный!.. Так вот, о чем я говорила... В итоге, с моим примерным поведением и кучей веселых историй, которые можно рассказать, но что-то утаить, вертеть репутацией — легче легкого.
Чем меньше ты показываешь истинных эмоций, тем легче манипулировать общественным мнением. За три года учебы с людьми, которым она так и не научилась хоть в какой-то степени доверять, «закрываться» настолько вошло у Лайто в привычку, что она даже стала смеяться, только если в этом была необходимость — поощрить кого-нибудь, разрядить обстановку. Именно поэтому попытки L ее развеселить поначалу выглядели провально, хотя иной раз, когда он выкидывал очередной фокус, ей еле удавалось сдерживаться, чтобы не разразиться совершенно не подходящим к ее образу гомерическим хохотом...

Бах. Щелк.
— Лайто, давай я сначала загружу фотки на facebook, — не оборачиваясь, пробормотала Саю.
Скрип кровати, шелест покрывал.
— Ты что, не хочешь услышать очередную забавную историю? — Лайто попыталась изобразить обиду — безуспешно, ей было слишком весело.
— Хочу, только подожди минутку… вот, — Саю закрыла окно и развернулась на своем стуле-вертушке. — Слушаю, моя госпожа.
Лайто подскочила на кровати и сдвинулась поближе к сестре, сложив руки на коленях.
— Ты не поверишь, что сегодня Рюуга отмочил!
— Мальчик-лягушка? Ну?
— Он на высшей математике внаглую сладости ел, ну и наш Сократ, разумеется, его вызвал, чтобы он теорему доказал. К слову, Сократ тоже отжег: конфисковал у Рюуги пончики, и пока тот парился с теоремой, сам их съел...
Лайто набрала в легкие побольше воздуха, и Саю поняла, что кульминация еще впереди.
— …Уже заканчивая последнюю формулу, наш лягушонок повернулся к аудитории, с совершенно непроницаемым лицом откусил кусок мела…
Лайто достоверно изобразила каменное выражение лица, которое было в тот момент у ее питающегося мелом однокурсника, и Саю зашлась в приступе хохота.
— …повернулся к доске и продолжил писать дальше!
Саю, утирая выступившие в уголках глаз слезы:
— Я обожаю твоих неадекватных однокурсников… ха-ха-ха!..

Он не знал, что на него нашло. Наверное, ему просто стало интересно, «а что будет, если?..» Итог был печален.

Бах. Щелк.
Крик.
— Шовинистическая свинья!
Саю, которая как раз закрепляла на гардине свежестиранные шторы, чуть не упала со стула.
— Сестр?
Лайто кинула на кровать большого плюшевого зайца и стала его бить.
Саю, недовольная таким поворотом событий, спасла зайца от экзекуции и устроилась на подоконнике.
— Кеничи-сама ничем не заслужил такого обращения. Кто тебя так взбесил?
Лайто с недовольным рычанием откинулась на кровати.
— Меня взяли в команду, которая расследует дело Киры.
— Что?!
Лайто серьезно посмотрела на сестру.
— Это секрет. Мама не в курсе.
Саю ошеломленно кивнула.
— Так вот, я думала, что им понравилась моя характеристика и дедуктивные способности. Но в итоге… Тот парень, который меня, собственно, порекомендовал, Рюузаки, схватил меня за задницу, когда я уходила!
— Ты ему врезала?
Лайто помрачнела.
— Хотела. Но ограничилась вопросом «Ты охренел?».
Саю задумчиво потеребила ухо Кеничи-самы, а затем достала мобильный телефон.
— Ты что делаешь? — вяло поинтересовалась Лайто.
Саю не ответила на ее вопрос — что-то искала в телефонной книжке.
Вызов. Гудки.
— Алло, папа? Ты знаешь, что твой коллега Рюузаки к Лайто приставал?
Выражение скуки на лице Лайто сменилось диким ужасом.
— Ты что творишь?!
— Разберешься? Ой, славно, пап, а то Лайто и мне только по большому секрету рассказала... Да, конечно. Ага. Пока, — Саю хлопнула крышечкой телефона. — Все, проблемы, считай, больше нет.
— …

После звонка Ягами-сана L решил, что у него больше нет шансов с Лайто. «Что? Шансов? О чем я вообще думаю?..» И почему-то при мысли об этом ему стало на редкость погано.

За мной никогда не ухлестывали мальчики. Серьезно. До меня доходили слухи, что я кому-то нравлюсь, но на этом все заканчивалось. Не знаю, может, я просто себя так поставила, что они боялись даже намекнуть мне о том, что не прочь бы сходить со мной на свидание... Да и наверное мне не стоило прилюдно озвучивать свою позицию относительно секса. Не помню, что именно я тогда сказала, но в итоге все решили, что я считаю секс ради удовольствия чем-то аморальным. Не то что бы это было не так, конечно. Но на самом деле не мне судить тех, кто без регулярного «предания разврату» на стенку лезет — все-таки, у меня его еще не было. Может это легендарное состояние под названием «оргазм» сходно с наркотическим опьянением, и человек, один раз это испытав, больше не может себя контролировать? Хотя в последнее время я не отношусь к этому с таким уж негативом — сказывается постоянное общение с контингентом, живущим регулярной половой жизнью. В некоторых аспектах жизненной философии на меня можно довольно легко повлиять. Возьмем, к примеру, такие пагубные привычки как употребление алкоголя и курение. Дед производит сакэ, и сам, разумеется, любит выпить стаканчик-другой за ужином. Я весьма нередко у него бываю... И дегустирую то, что стоит у него в баре, хотя это, конечно, противоречит законодательству. Лет с двенадцати дегустирую. Меня так воспитали, так что к «детскому алкоголизму», как в шутку называет это мама, я отношусь вполне терпимо. Курение — все мальчики из моего класса в средней школе покуривали. Я сама не пристрастилась — но негатива по отношению к курящим, опять же, не испытываю. И вообще я считаю, что пока человек разрушает сам себя, это его дело. Пусть делает, что хочет, лишь бы другие люди от этого не страдали. Но если уж ты причинил кому-то вред — изволь расплатиться.
Так вот, возвращаясь к вниманию противоположного пола к моей скромной персоне: я была бы не прочь сходить на пару свиданий, целоваться, обниматься. Но если парню хочется «поразвлекаться»… это только его проблемы. Я не секс-маньячка, мне не нравятся грязные намеки, мне не нравится, когда ко мне явно и нагло пристают. Право затащить меня в койку нужно заслужить. Что я, дешевка какая-нибудь, в конце концов?
Так что да, L, Рюуга, Рюузаки, мне не нравится, когда меня лапают. Нет, я не фригидная (возможно), просто ты мне никто. Хотя, если ты пообещаешь больше так не делать, возможно, я тебя прощу. Все же — с тобой весело.

Бах. Щелк.
— Вот, полюбуйся.
Лайто поставила перед Саю корзину с цветами.
— Ты так говоришь, как будто цветы — это плохо. Кстати, тут выходит новый фильм с Рюугой Хидеки, давай…
Лайто отмахнулась и двумя пальцами выудила торчащую из букета открытку.
— «Ягами-сан, прошу простить мое неподобающее поведение…» бла-бла-бла… «не умею общаться с красивыми девушками…» опять какие-то эвфемизмы… Наверняка попросил Ватари накатать извинения вместо него. Придурок.
Лайто откинула карточку в сторону и зарылась носом в цветы. Саю подобрала послание.
— …И что тебе не понравилось? Вполне прилично составленные извинения. Я прониклась.
— Зеленая еще — рассуждать о таких вещах, — проворчала Лайто. — Если тебе так нравятся эти филологические испражнения — можешь оставить себе… — Лайто задумчиво посмотрела на корзину. — …Да и букет тоже оставь.

Детективу не нравилась новая подружка Лайто. Совсем-совсем не нравилась. Что-то в ней было опасное, да и эгоизм, прущий через край, тоже не числился среди качеств, которые он ценил в девушках. А больше всего ему не нравилось то, что эта девчонка, Амане Миса, наверняка была тем самым псевдо-Кирой...

Где справедливость, где? Эта девчонка не заслужила такую силу. Она не ценит человеческие жизни, ей важно только ее собственное благополучие, следовательно, она — плохой человек и Тетрадь Смерти не должна была попасть ей в руки. А уж Рем... Как шинигами могла полюбить эту бесчувственную дрянь? Я так поняла, что Джелоус был ее другом, иначе бы она не стала спускаться сюда и отдавать Тетрадь девушке, за которую он умер. И теперь, видя, что Мисе, в общем-то, наплевать, кто там пожертвовал ради нее жизнью, разве она не должна испытывать к ней, по меньшей мере, неприязнь? Я не понимаю, что здесь происходит. Мир сошел с ума. Надо поскорее придумать, как бы уговорить эту тупую сучку передать Тетрадь кому-нибудь другому, тому, кто понимает, что такое хорошо и что такое плохо. Хотя, для начала неплохо было бы показать ей L... Но блин, во-первых, это палево, а во-вторых... он ведь ничего мне не сделал (не считая инцидента с щипком за задницу, но он уже извинился, так что это не считается). Тем более — возможно, это все-таки не L, а подставной детектив с суицидальными наклонностями.
Хорошо бы как-нибудь выпроводить L из Японии. Хм... а это неплохой вариант. Ниманс, Николя. Администратор официального французского сайта поклонников Киры. Судя по блогу... и по твиттеру... да и по facebook тоже... О, да, вполне подходящая кандидатура. Осталось только уговорить блонди отказаться от Тетради, а там — дело за малым...

Бах. Щелк.
— Эта Миса... — Лайто фыркнула.
Саю, вплетавшая в миниатюрную косичку голубые ленты, подняла глаза на прислонившуюся к книжному шкафу сестру.
— Что она сегодня выдала?
— Я тебе рассказывала о ее милой привычке лаять на собак?
Саю представила, как симпатичная миниатюрная блондиночка бегает на четвереньках за той-терьером и прыснула.
— Да... Меня еще убивает ее мотивация «а этот пес со мной не поздоровался», но это еще ничего... Она сегодня так достала Киеми. Я тебе рассказывала про нее, спокойная девочка, ее из себя вывести практически нереально. Так вот, мы пошли в кафе вчетвером: Я, Миса, Киеми и Киоко. Так получилось, что Киеми села рядом с Мисой... Бляяя. Эта дура решила, что будет очень прикольно потыкать ее пальцем в плечо. И что, очевидно, ей это нравится. Вот на что у Киеми самообладания — она только через двадцать минут прямо ей сказала: «Миса, ты задолбала»... Ты думаешь, после этого наш блонд прекратил экзекуцию? Нет. В итоге Киеми повернулась и схватила ее за волосы. Ну так, ничего серьезного — просто сказала, что Миса ее достала в конец, и пересела. Потом мы с этой блондинкой пошли в дамскую комнату, и она мне там с таким возмущением: «Ты видела?»...
— Эм. Что у нее с мозгом?
— Вот и я о том же. Я ограничилась тем, что сказала, что они обе дуры, хотя мне хотелось донести до нее, что дура здесь одна... — Лайто слегка улыбнулась. — Но главный перл был впереди.
Саю уже забыла про косичку и слушала сестру, подперев щеки обеими руками.
— Мы все там же у зеркала вместе стояли, и она внезапно так выдала: «Лайто, ты же любишь меня больше, чем себя?»
— Наивная окинавская девочка, — безуспешно пытаясь подавить рвущееся наружу хихиканье, прокомментировала Саю.
Лайто слегка посмеиваясь, продолжила:
— Я ведь еще переспросила, подумала что ослышалась. Нет, она именно это и имела в виду. Я что-то неопределенно промычала, мне не хотелось ее разочаровывать. Думаю, ей бы не понравилась новость о том, что я ее просто использую, и если бы ее фотограф не делал мне бесплатно клевые аватарки на facebook, — в глазах Лайто мелькнуло что-то непонятное, словно причина была не только в этом, — я бы давно ей всекла.
— Ты такая злая, сестр.
Лайто, самодовольно ухмыляясь:
— Ага.

Он был просто уверен, что эта наглая, самоуверенная, противная девчонка — псевдо-Кира, но... Похоже, он опоздал, и она передала свою силу кому-то другому. Причем этот кто-то, судя по последним убийствам, жил на Лазурном берегу... L решил переместиться туда, в надежде что Второй Кира рано или поздно себя выдаст. Интерпол без лишних вопросов открыл членам группы расследования дела Киры въезд, но вот с главной подозреваемой, которую L в любом случае намеревался взять с собой, возникли проблемы.
Лайто не работала в полиции, и ей ввиду одного весьма позорного инцидента не желали давать визу во Францию. Она так и не призналась ему, что это был за инцидент, и попросила, чтобы он не пытался сам это узнать.
Детектив, который совершенно случайно был почетным гражданином Евросоюза, почти не верил в свою удачу. Если он по-быстрому женится на Лайто, то она получит «зеленый свет» на дальнейшие поездки в Европу, а он — возможность на вполне законных основаниях некоторое время пожить с ней вместе, а возможно и даже... На этом месте L почувствовал, что у него начинают течь слюни. Прекрасная японская девственница Лайто лежит перед ним, на шелковых простынях...
… — Рюузаки, что это с тобой? Ты покраснел... Рюузаки?
— … (невразумительное мычание)

Лайто была далеко не в восторге от этой идеи, но все же Рюузаки придумал вполне законный способ открыть ей дорогу во Францию — и это определенно было лучше чем ехать по фальшивым документам. Строго говоря, Лайто совершенно не предполагала, что все обернется так — она думала, что он просто наберет новую команду на месте, что уж говорить о ней. Тем более что она хоть и была подозреваемой №1, сбегать никуда не собиралась. Что ж, зато теперь у нее появилась вполне реальная возможность поступить в Сорбонну (мечта детства). Плюс, касаемо дела — если надо будет следить за кем-нибудь, они должны вызвать меньше подозрений, чем, к примеру, Моги. Молодожены, гуляющие по Ницце — что может выглядеть невиннее?
На регистрацию их вез Ватари, он же и был свидетелем. Лайто была в белых джинсах и майке, в руках у нее был букет мелких белых цветов, и во время церемонии она напевала «Du hast». Она не особенно любила Раммштайн, но песня была весьма и весьма в тему.
“Willst du bis der Tod euch scheidet sie lieben auch in schlechten Tagen... Nein. Nein”.*
Судя по лицу дамы, проводившей регистрацию, когда на вопрос «Согласны ли вы?..» Лайто цинично ответила «Ну, типа», мир рухнул.
_____
*«Согласен ли ты, пока смерть не разлучит вас, любить её и в горести... Нет. Нет».
_____

По плану Рюузаки должен был отправиться туда один, но раз уж так получилось... Придется замаскировать Тетрадь Смерти под дно чемодана. Или еще подо что-нибудь. Ниманс пока что вполне сносно справляется, но если после моего отъезда резко перестанут умирать японские преступники... Нда. Палево, Лайто, палево.

Трум. Трум-трум. Трум-трум-трум.
— Да?
Помехи, шепот:
— Саю? Это Лайто.
— Сестр? Что-то случилось?
— Я замуж выхожу.
— Что? Как? За кого?
— За того придурка, который… черт! Перезвоню потом.
— Лайто? Лайто!
Гудки.

L всегда было жутко скучно во время перелетов, поэтому он предпочитал сам сидеть за штурвалом. Других развлечений в десяти километрах над землей было не так много, да и заснуть в воздухе он не мог, сколько бы ни пил снотворного. Лайто же наоборот — отключилась практически сразу после взлета. У него на плече. L понимал, что ее просто сморило, но ему все равно было как-то... тепло от этого. От того, как ее коротко обстриженные волосы щекотали шею, от того, как умиленно смотрели на них бортпроводницы, от самой мысли, что она спит, прислонившись к нему, будто доверяя.
В отеле все тоже было мило и романтично — странно, ему никогда прежде не нравилось такое времяпрепровождение: разговоры ни о чем за бутылкой шампанского, которое так кстати обнаружилось в номере для молодоженов, попытки изобразить что-то хоть отдаленно напоминающее вальс под заботливо подобранный Лайто саунд...
Он уговорил Лайто провести с ним ночь. Он собирался сделать все, чтобы после этого она сама никуда не захотела от него уходить. И когда, казалось бы, все было настолько идеально, насколько возможно... У L был только один вопрос: почему?!..

Пиу-пиу. Пиу-пиу.
Саю подняла взгляд на монитор. Звонок через скайп.
«Ответить».
На мониторе появилось изображение Лайто. Судя по интерьеру, часть которого выхватил глазок веб-камеры, старшая из сестер Ягами была в каком-то дорогом отеле.
— Привет, Саю.
— Лайто! Ты куда пропала? Про «замуж» ты серьезно говорила? Где ты? — Саю подалась вперед и слегка подрагивающими пальцами поправила веб-камеру, прикрепленную к монитору.
— Я в отеле, как видишь. За пределами Японии. Точнее сказать не могу. А про замуж... — Лайто продемонстрировала аккуратное колечко на безымянном пальце.
— А кто он?
Лайто возвела глаза к потолку.
— Рюузаки. Брак фиктивный, так было надо.
— Это связано с делом Киры? — предположила Саю.
— Да. Точнее, опять же, сказать не могу, это секретная информация... Но это больше нужно было мне, Рюузаки просто... помог? И он решил, что за свое «благородство» он вправе получить божественную ночь с прекрасной юной девой... — в голос Лайто просочились нотки ехидства, и Саю поняла, что не все так просто было с этим желанием «молодожена».
— Ну и как все прошло? — любопытно приблизила нос к монитору Саю.
Лайто с сомнением посмотрела на нее, прикидывая, раскрывать подробности, или нет.
— Мелкая ты еще, конечно...
Саю приосанилась.
— Я такое читала, что тебе и не снилось. Ты забыла, что я состою в клубе любителей хентайной манги?
Лайто поперхнулась и выдавила:
— Да, действительно... Ну так вот, — она опять оживилась и налила себе в бокал шампанского. — Он меня все уговаривал, уговаривал... В итоге я решила, что он действительно меня выручил, так что пусть делает что хочет. Рюузаки, зная, что я этим еще ни с кем не занималась, очевидно, решил устроить мне «фантастический первый раз». Отобрал у меня шампанское… падла, — Лайто ухмыльнулась, отпивая глоток Асти. — Мы долго-долго целовались — целуется он, кстати, вполне пристойно, — он меня лапал за все что только можно... — Лайто смотрела в пространство, непонятно крутя пальцами. — Длилось это примерно часа три, и Саю, я не преувеличиваю. Наверное, это была самая долгая прелюдия в истории человечества.
У Саю появилось желание сбегать вниз и взять из второго шкафчика слева над печкой пакетик с попкорном.
— Вот мы уже давно голые, а он все дальше не идет и не идет... Я уже думаю «Блин, ну когда уже?!» и пытаюсь как-то намекнуть, что пора бы, а то «полночь близится, а близости все нет»…
Лайто набрала в легкие побольше воздуха — приближалась кульминация истории, — Саю затаила дыхание.
— Ну и вот, сейчас, оно таки должно случиться, и года не прошло... И все происходит как в том анекдоте про лыжников.
— В смысле… — Саю с несколько секунд пыталась вспомнить, о каком анекдоте речь, — …«палки обмякли»? — она опустила пальчик.
— Именно, — весело кивнула Лайто.
Саю, разразившись гомерическим хохотом, откинулась на спинку стула. Лайто тоже посмеивалась, глядя в бокал.
— Это был такой фейл. Он сам охренел от такого поворота сюжета. Я еще решила поиграть в «добрую и понимающую», положила руку на плечо и так проникновенно интересуюсь: «Дело во мне?»…
— Какая ты добрая, Лайто.
— …а он в ответ: «Да при чем тут ты?!» — и начинает ходить по комнате взад-вперед. Я вижу, что он вообще не в себе, видимо с ним в первый раз такое, молчу. А потом он садится рядом, и так проникновенно глядя мне в глаза, говорит: «Давай это останется нашим маленьким секретом», — Лайто, все так же забавляясь, покачала головой.
— А ты?
— Ну что я могла сказать? Я согласилась, и он ушел. Проветриться, видимо.
— Зато он больше к тебе не полезет.
— Еще бы. А то вдруг опять опозорится... — Лайто оглянулась на дверь. — Оп, похоже, муженек вернулся. До связи, дорогая.
«Вызов завершен».
— Ну ты даешь…

Мной довольно легко вертеть, если знать как. Рюузаки не знал, но при этом манипулировать мной у него получалось виртуозно. Мне банально было его жалко. Лохматый, худой… несчастный, одинокий. Однако — он знал, как вызвать мой интерес, как рассмешить. Думаю, я его… ценю? Да, ценю, вполне подходящее слово. Вот если бы он еще не пытался меня поймать...

Пиу-пиу. Пиу-пиу.
Саю подлетела к столу, оперативно надела наушники и приняла звонок.
— Лайто?
— Прием, сестр! — судя по похабной ухмылке, Лайто было что рассказать.
— Что это ты так улыбаешься?
— Угадай, — ухмылка стала еще более похабной.
Саю, недолго думая, предположила:
— Он снова к тебе полез?
Лайто уже открыто хихикала.
— Не совсем.
Саю поставила на стол заранее заготовленное ведерко с попкорном и махнула рукой.
— Рассказывай.

L избегал ее весь день. Лайто уже успела выплеснуть весь яд относительно «досадного инцидента», так что когда уже ближе к вечеру Рюузаки, неуверенно сутулясь, чуть ли не бочком прокрался в номер, ей стало его очень жалко.
Она налила ему кофе в чашку из его любимого сервиза, подошла сзади и, положив руку на плечо, сочувственно сказала:
— Не расстраивайся, это со всеми случается... И потом — ты ведь, наверное, устал после перелета.
L грустно-грустно посмотрел на нее снизу вверх.
— ...Может, получится в следующий раз? — невинно предложила Лайто.
В огромных грустных глазах зажегся огонек воодушевления...

— Ты дала ему второй шанс? — едва не подавившись попкорном, захихикала Саю.
— Да. Ты сомневалась в моей доброте и человеколюбии?
— Никогда, — Саю понизила голос. — Тем более что, судя по выражению твоего лица, он опять облажался.
Лайто со смехом закрыла лицо руками.
— Саю, ты не представляешь себе, как это было смешно! Правда, в произошедшем на этот раз отчасти была виновата я, но все же...
Саю закинула в рот еще горсть попкорна, и Лайто, отдышавшись, начала очередной рассказ из разряда «рукалицо».
— Сначала мы, конечно, данные по делу просмотрели, то, другое, третье... А потом я уже когда чай пила, чувствую: он на меня смотрит. Я к нему поворачиваюсь… — Лайто изобразила скромный взгляд в сторону воображаемого Рюузаки, — …и так стеснительно интересуюсь, что такое. Слово за слово, и вот — он уже совершает спринт на первый этаж, в небольшой супермаркет, за презервативами...
— А презервативы, очевидно, были с подвохом.
— Как ты догадалась? В общем, он вернулся, оттащил меня в кровать, я вырубаю свет, и тут я вижу ЭТО...
Саю даже прекратила жевать.
— Ты представляешь, эта хрень светилась в темноте! Я как увидела этот «урановый стержень» стала хохотать, будто в меня бес вселился — и не могла остановиться!
— Ну еще бы. Я бы не хотела, чтобы меня лишали девственности «урановым стержнем»... — меланхолично заметила Саю.
— Подожди, это еще не конец.
— М?
Лайто с несколько виноватым видом взлохматила волосы на макушке.
— Ясное дело, из-за моего дикого «ржания молодой кобылы» у него сразу же пропал весь «настрой». В общем, я отсмеялась и стала извиняться, типа больше так не буду, просто не ожидала такого, бла-бла-бла. Он со мной согласился, тоже похихикал... И мы решили попытаться снова. Выключается свет, зажигается зеленый «жезл», и черт же меня за язык дернул...
— Ну?

— Слушай, а он так похож на джедайский меч! Давай я буду звать тебя «мастер Йода»!

— Так и сказала?
— Так и сказала.
— Лайто, я просто не могу поверить, что столько лет называла тебя задротиком! Ты отжигаешь круче, чем… чем… да с тобой вообще никто не сравнится!
— Если бы я еще не в таких ситуациях «отжигала»...
Лайто повернула камеру так, чтобы Саю стал виден телевизор, на который передавалось изображение с камер наблюдения. Саю увидела очертания барной стойки, бармена, еще какого-то парня и кучу пустых стаканов.
— Рюузаки обиделся и уже три часа сидит в баре, пьет Текилу Санрайз...
— Пожелаем ему удачи. Что-то мне подсказывает, что это не последний облом в его жизни.

Раньше он думал, что ему нравится слушать ее смех. Теперь он готов был взять свои слова обратно.
Это было несправедливо. С единственной девушкой, которую он действительно хотел, и в которую (возможно!) был слегка влюблен... его просто преследовали обломы!
Кира отошел на второй план. Точнее — детектив больше не сопоставлял личность Киры с Лайто. Расследование расследованием, личная жизнь отношения к делу не имеет. Не должна, по крайней мере.

Лайто никогда не была так уж заинтересована в представителях сильной половины человечества, но Рюузаки — это особый случай. Она все никак не могла понять, чего он хочет. С одной стороны, он хотел поймать Киру. Если учесть, что он был почти уверен в том, что Лайто и есть этот таинственный убийца, его желание затащить ее в койку на этом фоне смотрелось весьма странно. Лайто даже начала задумываться, что если Рюузаки все же найдет Тетрадь Смерти, он может оставить ее у себя в сексуальном рабстве. Ну или просто в качестве трофея, потому что в интимном плане их просто преследовали всяческие «досадные случайности»...

Как это все-таки забавно... К сожалению, Ниманса L вычислил практически сразу, так что теперь мы за ним следим. А вот я... «Муженек» мажется кремом от загара и украдкой наблюдает, как Николя носится по пляжу с коктейлями, я — делаю вид, что учу вышку, а на самом деле — сижу на своем любимом информационном сайте с телефона и выношу приговоры каждые три уравнения. Прямо у него под носом.

Пиу-пиу. Пиу-пиу.
— Да, сестр?
Лайто опять было необыкновенно весела.
— Саю, ты накаркала. У него опять ничего не вышло.
Саю прыснула, а затем вытащила ежедневник, открыла страницу, озаглавленную как «Фейлы дорогого зятя», и приготовилась записывать.
— Что на этот раз?
— На самом деле я не думала, что он еще раз попробует ко мне подкатить. День так отлично начинался: подозреваемый пошел в кино, на «Трансформеров», а я как раз хотела их посмотреть. Ну и мы с Рюузаки пошли за ним, он — следить, я — развлекаться.
— Он подкатил к тебе в кино?
— Нееет. Подкатил он ко мне уже вечером. Я была просто уверена, что и в этот раз ничего серьезного не случится, так что спокойно согласилась. Ну он подготовился — выбрал нормальные гандоны, наелся фисташек... Свечки зажег — романтика!.. Сначала он решил сделать мне приятное, ну и... — Лайто слегка покраснела.
— Чувственные оральные ласки, — цинично-скучающим тоном высказала догадку Саю.
— Саю! Это было очень, ну, славно... Но я все испортила. Он, уже распаковывая презервативы, предложил поменять позу. И тогда я, поворачиваясь, выдала...

— Трансформируюсь, активация!

— …Рюузаки сказал, что я дура, надел джинсы и ушел, — надувшись, закончила Лайто.
— Наверное, ему просто не нравятся «Трансформеры»… — задумчиво протянула Саю, зарисовывая в ежедневнике Оптимуса Прайма.

Она преобразилась. Эта «новая» Лайто была такой милой, непосредственной и беззащитной... Ее хотелось обнять, укутать в плед и никого к ней не подпускать ближе, чем на десять метров. L не любил, когда на него накатывали какие-либо иррациональные желания, но глядя на этот «божий одуванчик», он ничего не мог с собой поделать.

Я очень, очень, очень зря не продумала план на случай форс-мажора. Прощай, новый мир, здравствуйте, вертолетики над головой. Но, наверное, это была судьба, что ж скажешь...

Пиу-пиу. Пиу-пиу.
— Привет, сестр!.. Что это у тебя с головой? Где ты?
С экрана компьютера на Саю смотрела несколько непривычная ей Лайто. Непривычность заключалась в том, что Саю ни разу в жизни не видела на лице сестры такой по-ангельски невинной, искренне счастливой улыбки. Зрачки у Лайто были явно расширены, а на голове у нее красовалась бинтовая повязка. Обстановка, часть которой попала в объектив веб-камеры, напоминала больничную палату...
На мгновение камеру заслонила копна черных волос, а затем на экране рядом с Лайто появился бледный, большеглазый, астеничного телосложения брюнет.
— Саю-сан? Здравствуйте. Я Рюузаки. У вашей сестры сильное сотрясение мозга и проблемы с кратковременной памятью...
— Хватит эвфемизмов, Рюузаки, моей кратковременной памяти пи#%еееееец! — пропела Лайто с той же счастливой улыбкой на губах.
Брюнет вздохнул.
— Называй как хочешь, — он снова повернулся к Саю. — Я вас предупредил. Возможно, она будет вести себя немного неадекватно...
— Уйди, Рррюузаки, дай мне поговорить с сестром! — категорично заявила Лайто, пытаясь хлопнуть его по плечу, но постоянно промахиваясь.
Рюузаки посмотрел на Лайто с какой-то несчастной нежностью, словно родитель, наблюдающий, как его чадо вытворяет глупости, о которых может потом пожалеть.
— Лайто. Послушай меня.
— Дааа?
— Я ухожу. Вернусь вечером. Принесу паззлы.
— Ура, паззлы! — Саю выпала в осадок, наблюдая, как ее сестра при упоминании паззлов слегка подпрыгнула на кровати и захлопала в ладоши.
— …Йогурт в холодильнике. Пока.
Рюузаки пропал из вида, но Саю без труда угадала траекторию его движения — Лайто следила за ним глазами. Очевидно, он вышел, потому как Лайто, хихикнув, снова обратила внимание на экран.
У Саю было много вопросов. Очень и очень много. Но первым почему-то вырвался наименее важный:
— Гайдзин? Твой Рюузаки — гайдзин?
— Как будто в наши дни это кого-то волнует… — театрально всплеснула руками Лайто.
У Саю возникло ощущение, что она разговаривает с человеком, пьяным, что называется, «в кашу». Кто знает, чем накачали сестренку в этой больнице?
— Меня волнует.
— Ты шовинистка… нет, расистка…
— Ксенофобка, — подсказала Саю.
— Именно это я и хотела сказать!..
— Как ты умудрилась так головой удариться?
— Рюузаки опять попытался лишить меня невинности, и у него опять ничего не получилось!
Саю озадаченно проморгалась и уточнила:
— Эти два факта как-то связаны?
— У него ничего не получилось, потому что на меня оооочень не вовремя упала ваза!
Саю решила не спрашивать, откуда там взялась ваза — подумаешь, детали — и хотела было спросить, знают ли родители об этом инциденте с сотрясением, когда Лайто, подпрыгнув на месте, воскликнула:
— Ой! У меня же есть йогурт!
Лайто соскочила с кровати, в движении случайно развернув ноутбук, так что Саю имела счастье наблюдать, как дорогая сестренка по невероятно кривой траектории, постоянно на что-то натыкаясь, пробирается к мини-холодильнику. Когда она открыла дверцу, до Саю из-за кадра донесся хриплый женский голос, на ломаном английском попросивший Лайто захватить с собой сок. Лайто счастливо кивнула обладательнице голоса, вытащила пакет с соком и «поплыла» обратно. Отдав даме желаемое, Лайто опустилась на кровать.
— А йогурт?
Лайто совершенно искренне удивилась:
— Какой йогурт?
Саю грустно посмотрела на смайлик «фейспалм» внизу экрана и терпеливо пояснила:
— Рюузаки оставил тебе йогурт.
— Здесь был Рюузаки? — еще более безграничное удивление.
— Да, он ушел десять минут назад.
— Ой, точно! У меня есть йогурт! Подожди минутку…
Саю все же не сдержалась и отправила сестре «смайлик-фейспалмик».
«Надеюсь, это все-таки лечится…»

L забрал Лайто из больницы довольно быстро (он просто не доверял врачам) и стал присматривать за ней самостоятельно: все же, инцидент с сотрясением был на его совести. И присматривал, надо сказать, хорошо, со всей ответственностью. «Как подобает порядочному супругу», — пыталась шутить Лайто.
…
У L в голове не укладывалось, как она умудрялась скрывать это так долго.
Кира проиграл битву весьма и весьма позорно.
У Лайто были сильные проблемы с координацией — она и вилкой в рот попасть не могла. Так что спустя три дня после выписки Лайто из больницы Тетрадь Смерти совершенно случайно прилетела великому детективу под ноги. Он сначала подумал, что это просто какая-то тетрадь с записями. Лайто с невинным «ой» подобрала ее с пола, а когда выпрямила спину — ее повело в сторону, так что L пришлось ее подхватить. Он случайно прикоснулся к черной обложке... и его уши тут же заложило от хриплого хохота в исполнении чудища, напоминавшего диковинную помесь Джокера и Женщины-кошки из комиксов про Бэтмена...
— Что, Лайто, кажется, тебя раскрыли... — оскалился монстр.
L опустил взгляд на так и опирающуюся на него Лайто.
— Ты все-таки Кира? — эта фраза подразумевалась как вопрос, но в исполнении L прозвучала как утверждение.
На это великий Кира, посланник ада и Бог нового мира, улыбнулся, невинно захлопал ресницами и сказал свое веское слово:
— Упс.

Кира и Лайто — один и тот же человек. Он подозревал, да. Но подозревать и знать точно — совсем не одно и то же.
Почему-то мысль о слабом и беспомощном Кире, который волей случая оказался полностью в его власти, так завела L... что у них наконец-то все получилось. Лайто стонала, выгибалась... и хихикала большую часть времени, но в этот раз Рюузаки было все равно, что там ей показалось таким уж смешным... (После сотрясения Лайто почти все время смеялась, даже когда собирала паззлы, и вообще была самым милым «овощем» не только на памяти L, но и на памяти Ватари, а это о чем-то говорило.) Главное — что и ему было хорошо, и ей, судя по всему, тоже понравилось... Правда, не обошлось без эксцессов.
Лайто уже с несколько минут с милой полусумасшедшей улыбкой изучала потолок, а Рюузаки лениво поглаживал ее живот и бедра. Детектив, конечно, не отказался бы и от еще одного раунда, но... Он было успокоил себя мыслью, что еще уломает Киру на секс, к примеру, завтра, когда Лайто с интонацией «ой, вспомнила!» выдала:
— Рюузаки, ты же вроде собирался наконец-то со мной переспать...
Никто и никогда не узнает, каких трудов тогда ему стоило сдержать победно-похотливую улыбку и ответить:
— Да, сейчас, я просто борюсь с сомнениями — вдруг меня опять ждет облом?
А Лайто, даже когда у нее снова начала нормально работать кратковременная память, так и не узнала, что ее «лишали невинности» три раза подряд...

Теперь L было на что опираться, поэтому, когда при тщательном обыске квартиры нового псевдо-Киры профессиональная воровка Уэди обнаружила заполненную именами тетрадь в черной обложке, судьба Николя Ниманса была решена. Детектив не успел еще устать от своего нового «хобби», юной японской женушки, так что администратор сайта «Kira’s Justice, Fr.» предстал перед судом, как первый Кира. Амане Мису, в связи с угрозой шинигами Рем избавить мир от Лайто в случае смерти светловолосой модели, он выдавать властям не стал...
_____
Многие либо не читали профайл L из манги, либо просто не помнят об этом, но по задумке авторов детектив был меркантильной сволочью, и занимался лишь тем, что ему было интересно. А громкие фразы из разряда «Справедливость восторжествует!» были скорее уловкой для полиции. В связи с чем — неудивительно, что великий детектив оставил Тетради Смерти у себя, в качестве сувенира. И самого спасителя-Киру тоже. Соитиро, разумеется, был против, но сделать с этим ничего не смог.
Лайто теперь безвылазно сидит в Вамми-хаусе и собирает паззлы. Вместе с Ниа — вдвоем веселее. Она все так же активно созванивается с сестрой по скайпу и рассказывает ей о всяческих несуразицах. Саю думает когда-нибудь собрать все эти перлы вместе и написать книгу. Лайто думает, как бы вытащить сестренку в Винчестер. Ее L в Японию явно не отпустит — деспот же! Она надеется, что когда-нибудь ей все же удастся убедить его в том, что идеология Киры – не чушь, и что он вернет ей Тетрадь Смерти, но пока что ее надежды выглядят весьма жалко.
Рюук ест яблоки и играет в «Марио гольф». Как видите, у него тоже все отлично.
Мелло, как-то раз присутствовавший при сеансе связи Лайто с Саю, тоже планирует заманить младшую Ягами в Винчестер. Правда из несколько иных побуждений. :3
А то, почему все-таки Лайто запретили въезд во Францию, что и привело к ее вынужденному сожительству с L, пусть останется загадкой.)

@темы: Конкурсные работы, Light-kun fest

---

"Рисунок"

[Death Note fest]

Название: Рисунок
Автор: LuckyLa
Бета: Я и Ворд
Фандом: Death Note
Жанр: ангст, драма,
Рейтинг: G
Размер: драббл (533 слова)
Disclaimer: мне никто не принадлежит, ничего с этого не имею.
Саммари: что же за фото прячет Л?
Предупреждение: каноническая смерть Л и Лайта.

Идея № 6: "Лайт узнал, что Рюдзаки хранит чью-то фотографию, и пытается выяснить, что же там такое изображено... Выяснит ли он что-то и, если да, то что именно - решать автору."


Рука жутко затекла из-за наручников, и Лайт очнулся от дрёмы. Проживая с гениальным детективом, он давно уже забыл о нормальном сне. Казалось, Л никогда не спит: когда Ягами уставал настолько, что просто отключался, Рюдзаки сидел за ноутбуком. Та же картина представала глазам Лайта и тогда, когда он выныривал из забытья. Однако, в последнее время, Ягами всё чаще замечал, что, заметив его бодрствание, детектив резко захлопывал ноутбук. Вот и сейчас, стоило молодому человеку пошевелиться, разминая руку, как Л закрыл крышку компьютера. Но Лайт успел заметить, что детектив смотрел какие-то фото, на одном из которых был рукописный текст. Правда, что было изображено на втором, он не успел увидеть. Вряд ли это были какие-либо материалы по делу Киры, а над другими делами Рюдзаки не работал. Да и то, как детектив смотрел на эти фото... Так что, пришлось признать - даже у Л была жизнь, не связанная с расследованиями. Ничего удивительного в том, что Рюдзаки, считая Ягами-младшего Кирой, прятал от него вещи, способные раскрыть личность детектива, не было. Но эта тайна была вызовом. А Ягами Лайт привык принимать брошенные ему вызовы. Будучи прикованным к детективу, Лайт не мог что-либо предпринять для разгадки тайны, но как только он избавится от цепи... Молодой человек мечтательно улыбнулся, устраиваясь поудобнее и снова проваливаясь в дрёму. На границе между сном и явью ему послышался смех и тихое: «Вы, люди, такие забавные". Ягами снилось крылатое чудовище, поедающее яблоки, и Миса, весело болтающая с другим чудовищем. Но вскоре всё это вытеснило лицо Л, на котором читались грусть, боль и непривычная нежность.

Когда ночью, спустя два дня после смерти отца, Ягами стоял на крыше и невидящим взглядом смотрел на тёмное небо, к нему подлетел Рюук.
-Хочешь узнать, что он прятал? - шинигами широко улыбался. - Но ты будешь должен мне ящик яблок. Нет, два ящика.
-Ты о чём?
-О том, что ты пытался найти с тех пор, как с тебя сняли цепь. Хочу напомнить, что пытался ты безуспешно.
-Зачем это тебе? - Кира заинтересованно посмотрел на Рюука.
-Знаешь, это будет забавно, - шинигами протянул Лайту два немного помятых листка. - Те фото были сделаны с них. Не забудь о яблоках, - он расправил крылья и взлетел.
Трое мальчиков и Рюдзаки. Рисунок, даже не фото. И письмо, написанное тремя детскими почеркам. "М и Н, ты же знаешь, кого я имею в виду, снова поругались..." "Я собрал мозайку из 5000 кусочков за 2 часа" "Этому геймеру купили новую приставку, а он полез обниматься..." Ничего особенного. И ради этого он столько старался? Лайт вспоминает, сколько сил он приложил, а, вспомнив о тетради, он даже попросил Рюука посмотреть. Но тот засмеялся и сказал, что тогда будет неинтересно. И то, что Лайт лишил его яблок, не помогло. Два листка бумаги, написанные детьми. Смять и выбросить. Или сжечь. Да что угодно! Вот только Лайт складывает их аккуратно и кладёт в нагрудный карман. Этой ночью, впервые с убийства Л, ему не снятся кошмары. Ему снится Л, проводящий пальцами по монитору, цепь, натирающая запястье, и капли дождя, стекающие с тёмных волос.

Он не смог его убить. Не смог убить беловолосого мальчишку. Променял новый мир на призрачную память о ещё более призрачной привязанности. Два листка зажатые в ладони. И тепло еле уловимой нежной улыбки. Ему хочется верить, что на этот раз, она адресована ему.

@темы: Конкурсные работы, Light-kun fest

---

"Family Guy"

[Death Note fest]

Название: Family Guy
Автор: raito~chan aka asti_martini
Пейринг: Лайт/L
Рейтинг: PG-13
Жанр: AU/Romance
Саммари: Так вышло, что Тетрадь Смерти попала в руки не Лайту, а Сатико, которая начинает записывать туда преступников, но руководствуется более простыми соображениями: чем меньше преступников — тем меньше времени муж на работе пропадает... Писалось на Light-kun Fest, заявка №7.
Дисклеймер: Кроме лингвистических извращений мне ничего не принадлежит.

Сцена первая: Открытие

Никогда не думал, что мне придется читать лекцию на тему «Убивать — это плохо» собственной матери.
Начиналось все вполне невинно, даже радужно. Внезапно по всему миру стали умирать преступники. И все, поголовно, от сердечных приступов. Я активно обсуждал внезапный всплеск справедливости вместе со всеми. Строил версии сам и хихикал над теми, которые выдавали Сихо и Юри.
«Кира, посланник ада, который сотрет грешников с лица земли».
Честно говоря, меня такое положение дел весьма радовало... Я даже выдавал в школе и на курсах пафосные речи о снижении уровня преступности... За что, разумеется, воздавал благодарность Кире, который «несет людям счастье и упячку» — ведь теперь не так страшно ходить по улицам в одиночку, а у меня отец наконец-то перестал задерживаться на работе допоздна (здесь я, конечно, схитрил, но что делать). Я даже начал думать, что мне стоит найти этого таинственного борца за справедливость и стребовать с него гонорар за рекламу...
А потом, спустя буквально неделю после начала «таинственных смертей» я пришел домой немного раньше обычного... и я узнал, кто был тем человеком, идеи которого я пропагандировал. Правда, оказалось, что цели-то у него были несколько другие, но это уже не важно... Важно то, что этого человека в роли Киры я хотел видеть меньше всего.
Моя любимая, домашняя, совершенно безобидная, как я привык думать, мама сидела на кухне с моим ноутбуком и в своей фирменной манере (двумя пальцами, по пять минут ища каждый символ) что-то набирала на клавиатуре. Подойдя ближе, я увидел, что она сидела на международном новостном сайте, в разделе криминальной хроники и записывала имена тех преступников, под фотографиями которых красовалась подпись «разыскивается», в тонкую линованную тетрадь.
— Привет, Лайт… — не отрываясь от своего занятия, пробормотала мама. — Как прошел день?
— Мама... Чем ты занимаешься?
— Сынок, отвечать вопросом на вопрос — некультурно... — все так же отстраненно ответила она.
— Мам! — я никогда так не разговариваю со старшими, но согласитесь, ситуация была весьма... странная.
— Ну хорошо, я подам тебе пример и отвечу на твой вопрос. Я убиваю людей. Так как прошел твой день?
— Познавательно… — вместо нормального ответа у меня получился полузадушенный напуганный писк, что в данной ситуации было неудивительно.
Мама вздохнула и повернулась ко мне.
— Лайт. Может, присядешь?
В этот момент щелкнул замок.
— Я дома! — раздался звонкий возглас Саю.
Мама, еще раз вздохнув, опустила крышку ноутбука и указала выглянувшей из прихожей Саю на диван.
— Садитесь, оба. Надо поговорить.
***
Мама расхаживала по комнате и вещала.
Саю во все глаза смотрела на острозубого клоунообразного божка по имени Рюук.
Вышеупомянутый Рюук ходил по потолку, подозрительно скалился в нашу сторону и хихикал.
Я же — изучал артефакт, при помощи которого Окаа-сан убивала людей. На самом деле у меня было желание присоединиться к Саю, но я этого не делал по нескольким причинам. Во-первых, пялиться на незнакомцев — невежливо. Во-вторых, черт его знает этого Рюука, может он затаит в душе хамство и убьет кого-нибудь ненароком… за слишком пристальное разглядывание собственной персоны. В-третьих… я, в некотором роде, эстет, а эта гротескная пародия на циркового клоуна под понятие прекрасного определенно не подходила.
Да и не люблю я клоунов, честно говоря. Не могу сказать, что вижу в каждом из них потенциального продолжателя дела Джона Гейси, но неприятные ассоциации все же возникают.
Я, поморщившись, тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли, и понял, что мама закончила разглагольствовать. Она редко пыталась что-либо доказать, отстоять свою точку зрения на что-либо, что не касалось нашего с Саю «воспитания», так что видеть ее такой было весьма непривычно, да и не шло это ей, ни капельки.
Внезапно — мама решила сменить тактику, чем просто убила весь эффект, который ее речь об «идеальном мире» могла бы произвести на Саю.
— Вообще-то, все эти утопические разговоры о мире без преступности — просто чушь. На самом деле я только хочу, чтобы ваш отец перестал задерживаться в полицейском участке до глубокой ночи…
Я с минуту смотрел на Окаа-сан, удивленно хлопая глазами. Затем мы с Саю переглянулись... и гостиную огласил наш дружный истерический хохот.
А наша милая, домашняя, любимая мама, также получившая среди обывателей прозвище «Кира-сама» смотрела на нас, тепло и так знакомо улыбаясь.

Сцена вторая: Глупости

Мои принципы — мое наказание. Где-то в районе печени у меня находится особый орган под названием мораль. Когда она подает голос, мой мозг перестает выдавать адекватные логические цепочки.
Если я иду по школьному двору и вижу драку, я включаю логику и анализирую ситуацию. Дерутся двое — значит, я беру с собой пару одноклассников и иду играть роль примирителя. Серьезная потасовка — зову преподавателей.
А вот когда я как-то раз шел мимо парка и увидел, как Саю задирают четверо мальчишек и какая-то девочка хищно-птичьей внешности... Тогда логика успела лишь что-то неразборчиво пискнуть по поводу неравной расстановки сил, пусть даже эти гадские дети и были младше меня на три года. И замолкла, как только я увидел, что один из мальчишек поднимает кулак, чтобы ударить мою сестру. Дальнейшее развитие событий я помню довольно смутно — перед глазами стояла кровавая пелена. Зато я хорошо помню, как мы с Саю потом шли домой. Я тащил ее портфель с оторванной в пылу драки лямкой, а она вытаскивала из растрепавшихся кос подранные, измазанные в земле ленточки. Мне тогда подбили глаз и разбили губу, не говоря уже о многочисленных синяках и ссадинах по всему телу, да и Саю тоже пришлось несладко. Но мы шли рядом — грязные, растрепанные, побитые, в напрочь испорченной форме — и улыбались. Саю — довольно, с гордостью поглядывая на меня: смотрите все, у меня самый лучший брат на свете! Я же скорее ухмылялся — удовлетворенно и немного зло, но зато искренне.
Не понимаю, почему у меня всплыла именно та сцена. Тогда все было правильно. А реальные глупости я стал творить, когда понял, что у Окаа-сан в качестве спасителя-Киры есть не только почитатели, но и враги...
***
Первая глупость случилась, когда мама готовила Рюуку яблочный пирог.
Божок возмущался, скулил и угрожал: «паскудство — вытворять такое с яблоками», «гори в аду, женщина» и «а я ведь когда-нибудь запишу твое имя в своей Тетради». И все же, если мама возжелала творить и вытворять, никакие уговоры не способны ее остановить — тут может помочь разве что физическое устранение плиты и холодильника из зоны ее видимости.
Я краем глаза наблюдал за этим безобразием, параллельно просматривая очередной форум, посвященный обсуждению так называемой «идеологии» спасителя-Киры. Идеология, блин. Я почему-то сразу представил Саю в роли «глашатая воли нового Бога». О, да, тогда главная идеология сестренки — изгиб губ Рюуги Хидеки — превратится в абсолютный культ широких масс.
К слову о Рюуге Хидеки. Один из самых слащавых его клипов оборвался на середине — Саю взвыла — и вместо него вставили обращение одного из представителей Интерпола к народу. Я, конечно, подозревал, что речь пойдет о Кире, но...
Этот незнакомец мне с первого взгляда не понравился.
— Я единственный человек, с которым считается полиция всего мира. Меня зовут Линд Л. Тейлор, или просто L.
Я нахмурился.
— Мама, ты не знаешь, кто это?
Окаа-сан пожала плечами и открыла печку — проверить пирог.
— Серийный убийца, уничтожающий преступников!..
— Мамочка, кажется, он к тебе обращается, — хихикнула Саю.
— …На твоей совести череда самых тяжких преступлений в истории и это не сойдет тебе с рук!
Глупости начались именно тогда. У меня похолодели руки, в голове стало на удивление пусто...
— Кира… я догадываюсь о мотиве твоих преступлений. Но сейчас ты творишь зло!
…и в висках пульсом билась одна-единственная мысль: убить ублюдка!
Я, абсолютно спокойно, не торопясь, встал из-за стола, поднялся наверх, достал у мамы из комода Тетрадь Смерти и размашисто, от души, что называется, вписал туда имя того, кто посмел что-то высказывать моей матери. Затем я так же спокойно положил Тетрадь на место, вернулся в гостиную и вновь открыл страницу с тем же форумом, на котором был до этого.
Пять. Четыре. Три. Два. Один.
Прощайте, мистер Тейлор.
— Лайт, это ты сделал?
— Да.
Мама вздохнула.
— Сынок, это же была явная провока...
…и тогда я в первый раз услышал этот отвратительный механический голос:
— Это… невероятно… я просто проверял свою гипотезу… Кира, ты и в самом деле способен убивать людей на расстоянии…
Логика включилась снова и я, осознав, что натворил, со стоном спрятал лицо в ладонях.
— Братик, не надо расстраиваться, — ободряюще шепнула мне на ухо Саю. — Мы с тобой вместе найдем настоящего L. Ты вдаришь ему своим коронным хуком слева, я врежу ему пяткой в челюсть... А потом мы запишем ему самую изуверскую причину смерти, какую только придумаем. Например... пусть его съест стая разъяренных хомячков!
Иногда я сам не знаю, чего мне хочется больше: задушить дорогую сестренку, или возносить ей хвалы до конца жизни? Потому что она все же заставила меня засмеяться, как ни странно...

Сцена третья: Совесть

После убийства Тейлора меня не особенно тревожил тот факт, что я стал убийцей — ведь он был преступником, и его должны были казнить, а значит — я лишь выступил в роли палача.
Совесть стала подавать голос, когда я решил избавиться от Рея Пенбера.
О слежке мне сообщил Рюук, когда полетел со мной в супермаркет, за яблоками. Я знал, что пока нас не могут ни в чем уличить. Но возможно потом L установит камеры в домах у всех подозреваемых... что тогда? Я подумал показать этому надменному ублюдку, что не стоит шутить со спасителем-Кирой, отправив на тот свет всех, кого он отправил выслеживать нового Бога.
Маме эта затея не особенно понравилась, она не хотела, чтобы я рисковал. А вот сестренка была в полном восторге — похоже, ей ситуация напоминала раскрученные шпионские блокбастеры. Например, фильмы о Джеймсе Бонде.
В день «Х» я шел в метро, и меня потряхивало от предвкушения, от прожигающего кровь адреналина. Когда в глазах Пенбера потух огонек жизни, на меня накатила мимолетная эйфория — я все сделал правильно. Зато потом, когда я возвращался домой...
Чем дальше я удалялся от метро, тем сильнее на меня накатывал ужас и чувство вины.
Они были ни в чем не виноваты. Слежка за нами не была их прихотью — они лишь исполняли приказы L. На моей совести были жизни двенадцати невинных людей...
Ценой за «игру мускулами» перед готической литерой и механическим голосом стало презрение к себе, ночные кошмары и постоянное самокопание. Я на полном серьезе считал себя самым плохим человеком на свете.
А потом был этот инцидент с Мисорой Наоми. Я не хотел ее убивать, очень не хотел, только… «Если я не убью ее, маму посадят на электрический стул». Эта мысль меня отрезвила, и даже почти избавила от мук совести.
После этого я стал относиться к произошедшему гораздо спокойнее. Я ведь поступил правильно… правда?

Сцена четвертая: Адреналин

После убийства Мисоры Наоми мы почти ждали того, что у нас в доме установят камеры. И заблаговременно договорились о сигналах и кодовых словах. Первым о камерах узнал я — просто раньше домой вернулся. Предупредить маму и Саю труда не составило.
И вот, мы, словно герои какого-нибудь телесериала, перекидываемся отработанными репликами, работаем на камеры.
Карать преступников в тот период пришлось мне. Мини-LCD в пакете с чипсами, домашнее задание — просто и гениально.
А еще... мне, черт возьми, начинала нравиться эта игра.

Сцена пятая: Взгляд

Этот взгляд буквально прожигал во мне дыры. Я вообще не люблю, когда на меня смотрят вроде бы без причины — обычно это я буравлю взглядом кого-нибудь и жду когда «объект» сам смущенно отведет глаза. Странное паукообразное существо, бледное, растрепанное и нескладное. Это нечто пялилось на меня на каждом экзамене, словно я был каким-то диковинным животным, а он — натуралистом...
Что ж, причина пристального разглядывания прекрасного и великолепного меня выяснилась на церемонии поступления.
Его представили как Рюугу Хидеки. Он тоже набрал высшие баллы по всем предметам и должен был произносить приветственную речь вместе со мной. Он отвратительно сутулился, у него были огромные синяки под глазами, это определенно был гайдзин, он говорил в нос, монотонно, словно программка, а еще... я прямо видел на его лице выражение «меня окружают идиоты». И из-за этой, последней черты, я готов был закрыть глаза на все остальное. Я уже думал, под каким бы предлогом мне завязать с ним знакомство, когда он заговорил со мной сам. И, честное слово, лучше бы он оказался немым!
— Эй, Ягами-кун! Я слышал, ты сын Ягами Соитиро, одного из шефов полиции. Говорят, ты — такой же борец за справедливость, как и твой отец, что ты тоже хочешь стать детективом, и что с твоей помощью даже было раскрыто несколько дел...
«Ками-сама, он маньяк, он следил за мной!»
— А сейчас интересуешься делом Киры...
«Спокойно, Лайт, спокойно…»
— Я верю в твое чувство справедливости и твои способности, поэтому, если ты пообещаешь никому не говорить, я сообщу тебе важную информацию по этому делу.
«Важная информация по делу Киры, значит? Что ж, посмотрим…»
— Обещаю. Говори.
— Я — L.
«Что?..»
***
Тогда я подумал, что L хочет через меня подобраться к маме, поэтому и затеял эту игру в «друзей». Другая версия просто не приходила ко мне в голову, к тому же я сомневался даже в первом варианте — я сделал все, чтобы Окаа-сан нигде не запалилась, так что L действительно мог соблазниться моими дедуктивными способностями.
Поэтому я не особенно контролировал свои мысли в отношении «однокурсничка», а когда спохватился — было слишком поздно.
Я уже говорил, что я эстет?
Сначала был мужской туалет одного ночного клуба с дурной репутацией, где у нас проходил день первокурсника.
Когда я попросил «чего-нибудь бодрящего», намекая на «Ред Булл» (я же несовершеннолетний, в конце концов, и мне не должны были продавать алкоголь!), бармен выдал мне какую-то зеленую гадость, и после нее я настолько взбодрился, что целых полчаса втирал L-Рюуге как раз в том злосчастном мужском туалете, что могу доказать теорему Ферма. Он тихо посмеивался и курил. Изящно, со вкусом. Соблазнительно так. Он и из изготовления самокруток целое представление устроил — очевидно, опыт имел уже немалый. Зеленая гадость плохо воздействовала на мозг, так что я не только не возмущался незаконностью его действий, но и даже поощрял его курить дальше — мне слишком нравилось смотреть, как он выпускает струйки и колечки жгучего дыма.
Потом был один скучный (по крайней мере, для нас) семинар по криминалистике. Дело было в компьютерном классе, надо было данные правильно по табличкам рассортировать. Пока однокурснички парились с заданием, мы с Рюугой обсуждали одно из громких дел, которое он когда-то вел. Его циничные комментарии относительно свидетелей («Оленей», — поправлял L.) настолько выбивались из привычной системы, что мне едва удавалось сдерживаться, чтобы не захохотать в голос. Когда до конца пары осталось пять минут, L все-таки соизволил обратить свое царственное внимание на задание. Он занес руки над клавиатурой...
На монитор я больше не смотрел — я и так был уверен, что придраться будет не к чему. Я в восхищении наблюдал, как его длинные пальцы порхают по клавишам. Это было похоже на какое-то представление, на диковинный танец — помесь джиги и аргентинского танго.
— Ягами-кун?
Тряхнуть головой, прогоняя из головы облака.
— Просто задумался, Рюуга.
Апогеем безумия стал теннисный матч.
Разумеется, меня не могло не тронуть, как небрежно он держит ракетку... И только когда он наклонился, чтобы перешнуровать кроссовки, я, уставившись на его тощую, но отчего-то показавшуюся мне невероятно привлекательной, задницу, подумал, что мне, черт возьми, пора лечиться.
Я как раз подумывал попроситься в штаб — типа помочь, а на самом деле пошпионить, ага, — когда он выдал это нечто:
— На самом деле я подозреваю, что ты можешь быть Кирой.
Что? Это отмазка? Он все-таки хочет подобраться к Окаа-сан через меня?.. Стоп. Если вспомнить психологический портрет Киры из данных с компьютера отца, под него идеально подхожу я...
Так значит, он подозревает... меня?
L удивленно вздернул брови — еще бы, наверное, у меня было такое лицо, словно меня чем-то тяжелым по голове огрели.
— Я — Кира? — с совершенно искренним удивлением в голосе.
— Да, я тебя подозреваю. Правда, вероятность этого — только один процент.
Отличная формулировка, L. Ну что ж, теперь мне, по крайней мере, не придется беспокоиться за Окаа-сан...

Сцена шестая: So this is love…

— А давай пойдем в кино.
Фраза буквально сорвалась с языка, мозг включиться не успел.
L, очевидно, подумал то же самое, потому что встречный вопрос буквально сочился ядом:
— Зачем?
— Это весело, — наверное, то, что должно было быть «бодрой» улыбкой, получилось весьма коряво.
L уже смотрел на меня с откровенным ехидством.
— Пойдем на какую-нибудь слезливую мелодраму и отстебем весь фильм.
Малозаметная ухмылка L превратилась из ехидной в воодушевленную.
— Ягами. Я официально приношу тебе свои извинения. Ты настоящий мужик.
Я засмеялся — вполне искренне. Знал бы ты, Рюуга, какие мысли бродят в голове «настоящего мужика» на твой счет...
***
Я эстет, да. Но не романтик. Так что я могу со спокойной совестью заявить: вот чем мне не нравились все эти девчонки! Обнимашки, поцелуйчики, громкие признания, плюшевые игрушки — фу.
А это… это было самое лучшее свидание в моей жизни, пусть даже Рюуга не считал нашу прогулку свиданием.
Мы действительно пошли на мелодраму и стебали весь фильм. А еще — неприлично громко хохотали и кидались попкорном в других зрителей. Потом L решил потрепать нервы охранникам кинотеатра и преуспел в этом, в связи с чем нам пришлось в срочном порядке убегать от разъяренных «качков». А потом мы уселись на пирсе с бутылкой Асти Мартини и бутербродами из ближайшей забегаловки. Дули шампанское из горла и смотрели на закат. Ни намека на розовые сопли. И вот так, слушая его очередной циничный пересказ одного из закрытых дел (Рюуга все так же смотрел на закат, а я — на его губы) я подумал, что почти люблю этого парня.
Мне никогда настолько сильно, до мурашек под кожей, до «вертолетов» в глазах не хотелось наброситься на рядом сидящего человека и целовать, целовать, целовать...
Но я этого так и не сделал.
Трус.

Сцена седьмая: Помеха

Внезапно появляется этот идиот и путает мне все карты!
На назначенную вторым Кирой встречу, разумеется, пошел я. А так же со мной полетел подкупленный яблоками Рюук. Яблококзависимый клоун с лесопилкой во рту, судя по всему, мило пообщался с другим шинигами, а затем — благополучно улетел домой, кушать яблочный пирог.
После чего я направился к школьнице, возле которой он крутился.
Она безуспешно пыталась высмотреть кого-то в толпе, и не была настроена на знакомства, но мне все же удалось взять у нее телефон.
Тетрадь Смерти она с собой, очевидно, не взяла.
***
«Школьнице», как оказалось, было девятнадцать, и она работала фотомоделью.
Ее звали Амане Миса.
Слава моей харизме — мне удалось убедить ее, что я действительно действую от лица Киры, а также, что в ее услугах Бог нового мира не нуждается.
Полученную от нее черную тетрадь я благополучно сжег, несмотря на ворчание истинной хозяйки артефакта.
Все-таки, этому миру и одной такой тетради хватает за глаза.

Сцена восьмая: Возвращение

Я не думал, что все закончится так.
Спустя две недели после ритуального сожжения Тетради Амане, я пришел домой и в ответ на дежурное «Как дела божественные?» получил недоуменный взгляд и удивленное «Ты о чем, сынок?»
Саю как раз активно жестикулировала у Окаа-сан за спиной, так что я, невинно улыбаясь, увел сестру к себе в комнату.
— Что случилось?
— Мама отказалась от Тетради. Послала ее в полицию.
— Что?!..
Ну да. Маме надоела эта игра, тем более что своей цели она так и не достигла: папа стал задерживаться на работе еще больше, чем раньше.
Рюук, как и было оговорено, стер ей память.
***
Тем же вечером, когда я пришел в штаб-квартиру L, мне пришлось изображать шок при виде прекрасно знакомого мне Бога Смерти.
Мой любимый Шерлок Холмс, казалось, был разочарован таким поворотом событий. Ну да, такой удивительный убийца фактически признал свое поражение, но при этом найти его теперь не представлялось возможным. Я бы на его месте тоже загрустил.
И, хотя мне очень хотелось дать шанс утопии Киры, я все же предложил самый оптимальный, уже опробованный мною вариант: сжечь Тетрадь.
Одобрили все, даже L, которому, я знаю, хотелось изучить артефакт получше.
Все возвращается на круги своя...

Послесловие

Я стоял на летном поле, рядом с личным самолетом L. Детектив слегка улыбнулся и ткнул меня в плечо.
— Пока, Лайт-кун.
Я неуверенно кивнул в ответ.
Кажется, у меня затряслись коленки.
Просто слегка податься вперед и мазануть губами по выпирающей скуле.
И покраснеть, вперив взгляд в носки начищенных до блеска ботинок.
L молчал. Ну да, еще бы... Но вот я услышал шорох и поднял глаза. Детектив что-то записал на клочке бумаги и протянул мне.
Несколько цифр.
— Номер ICQ, — L неуверенно запустил пальцы в свои запутанные черные лохмы. — Пиши, буду рад.
Он отвернулся и исчез в самолете.
А по моему лицу расползлась на редкость идиотская улыбка.
И я вприпрыжку побежал к микроавтобусу, который ждал неподалеку, чтобы доставить меня обратно, в здание аэропорта.
Твою мать, я самый счастливый человек на свете!

@темы: Конкурсные работы, Light-kun fest

---

"Мамочка, я киллера люблю!"

[Death Note fest]

Название: Мамочка, я киллера люблю!
Автор: Nikami_Helen ([email protected])
Бета: нет и, надеюсь, не будет.
Фендом: Тетрадь смерти
Пейринг: Мелло/Лайт.
Рейтинг: мм старалась на R
Размер: мини.
Жанр: слэш, романс.
Содержание: Лайт и Мелло – это два обычных парня, которые познакомились благодаря ISQ и начали встречаться. Лишь только потом Лайт узнал о том, что его любовник – наемный убийца.
Предупреждения: ООС, МПРЕГ, AU, нецензурная лексика
Размещение: только с моего разрешения.
От автора: писалось на фест: www.diary.ru/~light-kun-fest/

Идея № 10 "Мпрег. Лайт залетел. От кого залетел и что он будет с этим делать – решать автору. Желательно приложить к мпрегу обоснуй, но если таковой не найдется, можно и без него. Рейтинг не ниже R"

Глава 1.

Солнечный лучик проскочил сквозь дырку в шторах и пробежался по лицу красивого парня с каштановыми волосами, отливающими рыжиной, проскакал ниже по одеялу и потух в тени от ноги. Юноша попытался повернуться на другой бок, но ему мешало чье-то тело. Открыв глаза, он недовольно сказал:
- Мелло, ты опять всю кровать занял!
Голос был хриплым и каким-то слабым после сна, а сидящий рядом с парнем блондин лишь лениво усмехнулся и откусил порядочный кусок от шоколадки. Шатен вздохнул и вновь улегся на кровать, кутаясь в одеяло, словно прячась от невообразимого холода.
- Эй, с тобой все в порядке? – поинтересовался Мелло.
- Вроде как, если не учитывать того, что кое-кто меня вчера заездил до полной отключки, - недовольно пробурчал парень из-под одеяла.
Блондин засмеялся и потянул одеяло на себя. Провел ладонью по шее любовника и, склонившись, оставил на ней пару поцелуев.
- Лайт?
- М? – парень довольно улыбнулся, подставляя шею под ласковые прикосновения.
- Когда придут твои родители?
- Через полчаса.
- Значит мне пора, - Мелло потянулся и встал с кровати.
Лайт закинул руки за голову, наблюдая за одевающимся любовником. Узкие кожаные брюки, безрукавка, перчатки и, как апофеоз, – шоколадка в руке, а за поясом – револьвер. Белые волосы аккуратно закрывают одну половину лица. И это вовсе не дань моде, нет. Какая мода для киллера? Просто одно задание выдалось чуть сложнее, чем обычно. Мелло вспомнил, как Лайт матерился сквозь зубы, когда киллер вместо больницы первым делом пришел к любовнику, и как заставлял дышать и не стонать, пока знакомый врач осматривал его. Михаэль, а именно так по-настоящему звали парня, улыбнулся и, наклонившись, поцеловал Лайта в висок. Потом подошел к окну и открыл раму, ставя ногу на подоконник.
- Когда ты придешь? – остановил его вопрос.
- Мэтт скажет тебе. Не скучай, мой Кира, - Мелло перемахнул через подоконник, и только шуршание травы напомнило о том, что парень уже скрылся.
Поначалу Лайт беспокоился за любовника. Хотя дом и был двухэтажным, под окном Лайта начиналась крыша веранды. Но если соскользнуть с нее неудачно, то можно переломать себе все кости. И поначалу Лайт вздрагивал каждый раз, когда Михаэль уходил вот так, но потом, поняв, что госпожа Удача на стороне блондина, перестал вздрагивать. Михаэль в первую же их встречу выскочил через окно и в последующие свидания делал также, видно сказывались издержки, кхм, «профессии». Юноша поплотнее закутался в одеяло и уткнулся носом в подушку. Он мог ещё немного поспать в выходной день.

Глава 2.
На пятый день после ухода Мелло начались Неприятности. Именно Неприятности. С большой буквы. С самого утра Лайт почувствовал странную тяжесть в животе и комок в горле. Когда он попробовал подняться с кровати, ему показалось, что комната немного кружится, а в следующую секунду все мысли просто пропали, ибо его совершенно не элегантно начало тошнить. Через полчаса, оторвавшись от «белого друга» и умывшись, Лайт глянул на себя в зеркало и поразился сам себе: какой-то синюшно-бледный цвет лица и измученный блеск в глазах. Парень встряхнул головой и пополз обратно в комнату. Упав на кровать, он моментально отрубился. Очнулся он только вечером, когда пришла мать.
- Лайт, милый, вставай. Ты не заболел?
Парень кое-как поднялся с кровати и начал одеваться.
- Все в порядке мам. Просто голова немного болит, - крикнул он, надевая рубашку.
- Спускайся вниз, там пришла Миса-сан.
Лайт скривился: фотомодель давно уже действовала ему на нервы, но ему нужно было поддерживать имидж занятого парня, а Миса не такой уж и плохой вариант. По крайней мере, она хотя бы может заткнуться, когда Лайт злится. Парень оделся и спустился вниз. С самого порога гостиной он почувствовал тошнотворно-сладкий запах. Ему почему-то показалось, что это запах мертвеца, тлена, разлагающейся плоти. Борясь с дурнотой, Лайт присел рядом с девушкой.
Лайта раздражало буквально все: слишком сладкий чай, слишком приторные духи, слишком открытый наряд девушки, слишком визгливый голос и то, что она слишком сильно прижалась к нему. Лайт резко встал с дивана и направился в свою комнату. Миса пошла за ним и закрыла дверь в комнату, плюхаясь на кровать парня.
- Миса-Миса правильно поняла намек Лайтика? – прощебетала модель, раскрывая вульгарно накрашенные губы.
- Уходи, - от смешения ярко-красного и черного цветов в наряде девушки у Лайта зарябило в глазах, и он почувствовал, как подкрадывается мигрень.
- Ну, Лаааайт, - девушка облизнула губы и выгнулась, вызвав этим движением приступ тошноты.
- УХОДИ! – парень сам себе удивился, вздрагивая от громкости собственного голоса.
Миса удивленно посмотрела на него, встала с кровати и, подойдя к Лайту, потерлась об него.
- Лаааайт! Ты же не хочешь, чтобы твоя девочка ушла... - наманикюренные лапки девушки поползли к ремню на брюках Лайта.
- СЪЕБИСЬ!
Нервы Лайта не выдержали, и он с громким криком вытолкал девушку из своей комнаты. Услышав, как хлопнула входная дверь, Лайт довольно осклабился и сел на кровать. Мать решила не лезть к нему, поняв, видимо, что юноша был не в лучшем состоянии. Ягами-младший прикрыл глаза, обнимая руками подушку, ещё сохранившую запах Мелло.
- Хорошее было представление, - послышался насмешливый голос.
Лайт открыл глаза, подскакивая на кровати. На подоконнике сидел на корточках Михаэль с неизменной шоколадкой в руке и револьвером за поясом.
- Тебе так удобно? – недоверчиво спросил Лайт.
- Угу, - кивнул юный мафиози и спрыгнул с подоконника, подходя к Лайту.
- Почему мне Мэтт ничего не сказал? – Лайт улыбнулся, наблюдая за кошачьей походкой любовника
- А он не знает, что я тут, - Мелло поцеловал парня в уголок губ. – Я соскучился.
- Я то…
Договорить Лайт не успел, мягкие губы Михаэля просто не дали ему этого сделать. Подталкивая парня в сторону кровати, Мелло быстро раздевал его, покрывая поцелуями все его тело. Внезапно он оторвался от любовника и заглянул ему в глаза:
- Лайт?
- Ммм? – на большее связное проявление эмоций парень способен не был, ибо губы киллера творили с ним что-то невообразимое.
- Помнишь, недели три назад я принес тебе одно лекарство и заставил выпить…
- Да, а что? Ой… - Лайт позеленел, прижав руку ко рту, и вскочил с кровати. – Прости, я сейчас, - успел пробормотать он, прежде чем скрыться в туалете.
Мелло лег на кровать и внезапно чему-то счастливо улыбнулся, терпеливо дожидаясь парня.
- Так что ты там хотел узнать об этом лекарстве? – Лайт на дрожащих ногах направился к кровати и камнем упал на нее.
- Уже ничего, - Михаэль поправил волосы парня и прижал к себе
- Ты простишь, если я… вааа, - Лайт зевнул, утыкаясь носом в грудь блондина.
- Спи, все хорошо, все в порядке, - Мелло накрыл парня одеялом, прислушиваясь к тихому сопению.
Спустя полчаса он услышал шаги под дверью, и, чертыхнувшись, скатился с кровати, прячась под ней. «До чего я докатился!» - метнулась мысль у блондина. Он услышал, как мать Лайта подошла к спящему сыну и, судя по шороху, погладила по голове.
- Ммм... Михаэль, - пробормотал парень во сне.
Мелло застыл под кроватью. С одной стороны ему было приятно, что Лайт видит его в своих снах, но с другой… это было ой как не хорошо! Спустя пять минут Сатико ушла, закрыв за собой дверь. Михаэль выполз из-под кровати и оглядел себя в зеркале. На волосах и одежде осталась пыль. Махнув рукой, Мелло убрал её и внезапно улыбнулся. Поцеловав спящего парня в макушку, он подошел к окну, когда внезапно телефон противно завибрировал в кармане.
- Алло?
- Михаэль, мать твою, Кель! Немедленно дуй сюда, иначе я больше никогда не буду прикрывать твою задницу перед Элом! – зашипел в трубку его лучший друг Мэтт.
- Да понял, все понял. Не ори!
Мелло захлопнул телефон и выпрыгнул из окна, навсегда оставляя часть себя рядом с Лайтом.

Глава 3.

Лайт открыл глаза и довольно потянулся. Голова не болела, не тошнило, в теле была лишь приятная легкость и истома. Повернув голову, он наткнулся взглядом на букет простых полевых цветов, среди которых были его любимые ромашки, в вазе и записку. Развернув сложенный пополам листок, Лайт улыбнулся.
«С добрым утром, мой Кира.
Я не знал, какие тебе понравятся цветы, поэтому купил обычные полевые. Мне, кажется, они подходят тебе больше, чем все другие, дорогие и чопорные.
PS: Ночью ты нечаянно произнес мое имя во сне, когда твоя мама погладила тебя по волосам. Советую тебе придумать достойную отмазку. Я появлюсь, когда будет время.
Михаэль»
Лайт мысленно дал себе по голове за такой промах и начал одеваться. Одевшись, он спустился на кухню и сел за стол.
- А, Лайт... Ты как раз вовремя, завтрак уже готов, - Сатико улыбнулась и поставила тарелку перед парнем.
Лайт скривился, посмотрев на содержимое. Вроде обычный завтрак: каша, два ломтика яблока и апельсиновый сок, но при виде него хотелось скривиться и потребовать чего-то этакого... например, огурцов. Соленых. Море!
- Мааам, а у нас есть соленые огурцы?
- Есть, конечно. Но, Лайт...
- А я хочуууу, пожалуйста!
Парень сам себе удивился: откуда у него эти умоляющие нотки в голосе?! У него, кто никогда и ничего не просил?! Увидев в поле зрения банку с вожделенными огурцами, Лайт заскулил и протянул к ней руки. Будь он псом, он бы ещё хвостиком забил. Съев пару огурчиков, Лайт поднялся к себе в комнату и захлопнул дверь, постепенно со все большим удивлением осознавая, что он сейчас сделал.
- Лайт, с тобой все в порядке? – донесся снизу голос матери.
- Да, мам, я, кажется, просто переутомился на учебе.
Лайт прикрыл глаза и лег на кровать. Открыв ноутбук, он включил его, аппетитно похрумкивая огурцами. Как только он включил интернет и вошел в ISQ, на панели замигало окошечко, возвещающее о новом сообщении.
Jivas322
Лайт, привет. Мелло сказал передать тебе, что появится в воскресенье утром.
KIRA
OK. Передай ему, что я скучаю. Эм… Мэтт у меня вопрос.
Jivas322
Давай свой вопрос
KIRA
Меня вчера стошнило, потом я проспал целый день как убитый, вдобавок у меня часто меняется настроение, и сегодня я вместо обычного завтрака съел банку соленых огурцов.
Jivas322
О_О Лааайт.. ну-ка скажи мне. Ты в последнее время пил что-нибудь, что тебе приносил Мелло?
KIRA
Ну да. Он недавно принес мне какое-то лекарство, но эффекта от него вроде бы не было. У меня как раз тогда болело горло, а он сказал, что оно поможет. А что?
Jivas322
Да так ничего. А насчет твоих симптомов…
KIRA
У меня что-то страшное?
Jivas322
Можно и так сказать, хотя не слишком.
KIRA
И долго это продлится?
Jivas322
Ну, насколько я понял, то месяцев девять.
KIRA
Это шутка?! Скажи, что ты пошутил!
Jivas322
Да нет. Я более чем серьезен. Если не веришь мне, то сходи в аптеку и купи особый тест. Он называется «тест на беременность»
KIRA
Ладно, спасибо Мэтт. Я так и сделаю.
Лайт захлопнул крышку ноутбука и, поднявшись, направился к выходу из дома…
-Спустя полтора часа-
Занавески на окнах слабо развевались от легкого ветерка, а изображенные на них смешные зайчики весело подмигивали глазами-бусинками. На полу, выложенном голубой кафельной плиткой, лежал юноша и горько плакал, уткнувшись лицом в ладони. Возле него валялось несколько открытых картонных коробок и несколько странных полосок. На каждой из них было по две красных линии…

Глава 4.

- Лайт, открой!
- Ни за что!
- Открой сейчас же. Я не собираюсь орать на весь штаб.
- Не дождешься!
- Лаайт... Ну, Лайт. Ягами, блин, открой дверь, пока я не психанул и не выбил её к чертям собачьим.
- Иди на хуй!
Михаэль сполз вниз по стене, устало закрывая глаза. Такие истерики были не впервой. С тех пор как три месяца назад Лайт переехал в штаб, где жил (а по совместительству и работал) Мелло, ссоры становились все чаще. У парня все чаще портилось настроение, и он мог требовать совершенно невозможных вещей. Михаэль уже даже жалел о том, что поддался на уговоры Бейонда (врача их веселой компании убийц) и заставил выпить Лайта тестовый образец смеси, которая давала мужчинам шанс забеременеть. Как оказалось смесь получилось очень действенной, а главное правильной. В итоге Лайт залетел.
Мелло психовал все чаще. Его нервы были напряжены до предела. В нем смешались любовь к парню, страх потерять его из-за своей нелегкой «профессии», страх открыть правду родителям Лайта, усталость от бесконечной игры со смертью,… Благо, поняв, что сейчас не лучшее время, Лолиет (начальник, а по совместительству стратег всей компании) не слишком загружал его заданиями. Но так не могло быть вечно.
- Мелло? – позвал виноватый голос и послышался скрип открываемой двери.
- Да, Лайт? – парень поднял голову и заставил себя улыбнуться.
- Прости, - на глазах шатена сверкали слезы.
- Ничего страшного, - Михаэль поднялся и обнял парня, гладя по волосам. – Я все понимаю, все хорошо. Скорее бы уже прошли оставшиеся полгода.
- Скоро пройдут, надеюсь, - Лайт шмыгнул носом.
- Хочешь чего-нибудь, солнышко? – такое обращение было непривычным для Мелло, но он понимал, что Лайту сейчас как никогда нужно подтверждение того, что его любят.
Лайт покачал головой и зашел обратно в комнату, тяня за собой Мелло. Шатен упал на кровать и обнял блондина, улегшегося рядом с ним.
- Михаэль?
- Да, мой Кира?
- Когда все это кончится, ты бросишь свою работу?
- Ну, Лайт... мы же уже говорили об этом. Кто-то же должен содержать тебя и ребенка.
- Но я не хочу каждый день трястись от страха, ожидая, что ты не вернешься с задания. К тому же я могу и сам работать, найти себе дело.
- Лайт, - голос Михаэля принял опасные стальные нотки, - Мы уже говорили на эту тему. И я тебе все сказал. А теперь спать!
- Но, Мелло…
- Лайт, ещё слово на эту тему и…
- И что? – Лайт скрестил руки на груди, готовясь закатить скандал, но вовремя вспомнив, что ему нельзя нервничать, постарался перевести разговор на другую тему, - А помнишь, как мы с тобой познакомились?
- Ещё бы не помнить. Кое-кто мне сначала вообще писал от имени девушки под прелестным именем Кира, - засмеялся блондин.
- Ну да. Просто мне стало интересно, смогу ли познакомиться с первым встречным под обликом девушки.
- И тебе это удалось. Ками, как же я благодарен ему, что ответил тогда на твое робкое: «Привет»
Лайт мечтательно улыбнулся и прижался к парню, перебирая его волосы. Осторожно убрав их с лица, Лайт скользнул кончиками пальцев по краям широкого шрама, оставшегося после пожара, в котором Михаэль чуть не погиб и выжил лишь благодаря Мэтту. Мелло чуть сморщился и перехватил ладонь Лайта, целуя её.
- Просил же не трогать.
- Прости. Но все-таки, Михаэль, подумай о нашем будущем, прошу.
- Да что ты заладил, будущее-будущее, - внезапно взъярился Мелло и вскочил с кровати, - Все. Засыпай без меня, а мне надо подумать.
Блондин предпочел не услышать тихого всхлипа, не заметить в зеркале скрючившуюся фигурку на постели. Сбежав во тьму ночи на крышу высотки, он достал из кармана плитку шоколада и откусил немного. Вместо привычной сладости он ощутил только горечь и приторный привкус. Вздохнув, Мелло сел и прислонился спиной к невысокому каменному бортику, закрывая глаза.
Ему не хотелось думать об этом будущем, ведь в нем у них нет ничего хорошего. Полиция объявила Лайта в федеральный розыск, благо Ягами-младший не мог выйти из штаба. Шансы родить ребенка и при этом остаться в живых у парня невысоки, значит кем-то придется пожертвовать. Михаэль устал выбирать между добром и злом, между тем, что нужно, и тем, что хочется. Сейчас у него было только одно желание: чтобы кто-нибудь решил все проблемы вместо него, а он мог бы просто наслаждаться жизнью, Лайтом и свободой. Хотя свобода тоже была относительной. Мелло до сих пор значился погибшим в том пожаре, что изуродовал его лицо, но полиция постепенно поднимала старые архивы и сравнивала их с новыми преступлениями. К тому же с годами навыки Михаэля остались прежними и он, по-прежнему дурачась, иногда оставлял один кусочек шоколадки в фольге на месте преступления, а уж сложить два и два эти индюки могли. Помогало лишь то, что на территорию штаба они сунуться не могли, потому что официально штаб значился, как приют для гениальных детей. Мелло хмыкнул: точно, гениальных. Гениальных детей-убийц. Чего стоит только Ниа, который на вид был белый и пушистый, как комок ваты. На самом деле даже хладнокровный Эл иногда не мог смотреть на то, с каким садистическим удовольствием этот мальчик-одуванчик пытает пленников. При этом Нэйт Ривер сохранял такое невинное лицо, что невозможно было обвинить его в чем-то, он казался сущим ангелом. Мелло скривился и с теплотой подумал о Мэтте. Лучший друг казался единственным нормальным человеком в этом сумасшедшем доме. Из недостатков у него была лишь страсть к сигаретам и привязанность к приставке. По сравнению со страстью Бейонда и Эл к сладкому, и друг к другу (все-таки Михаэль всегда считал, что нормальных близнецов не бывает) это ещё была относительно нормальная привычка.
«Пора на задание, - решил блондин, поднимаясь и охая от ощущения затекших мышц. - Глядишь, все глупости и вылетят из башки». Мелло направился вниз, к комнате Лолиета, впервые в жизни собираясь попросить задание, а не вытребовать.

Глава 5.

В маленьком городке в пригороде Нью-Йорка жителей было мало, и они привыкли знать друг друга в лицо. Однако один странный житель не давал им покоя: он всегда ходил в капюшоне и его видели с коляской, из которой иногда раздавался плач ребенка, и тогда парень брал его на руки и укачивал, напевая что-то хриплым голосом. Потом он возвращался в ветхий домик на окраине городка, и несколько дней о нем ничего не было слышно.
Шериф Смит сидел на веранде и лениво жевал травинку. Погода выдалась ясной и солнечной, на улицах господствовала тишина, лишь изредка прерываемая звонком мороженщика.
- Эй, шериф.
Мужчина перевел сонный взгляд на необычного парня в красной кофте с капюшоном, который закрывал лицо, и темных джинсах. «Ещё один», - лениво подумал мистер Смит.
- Чего тебе, парень?
- Не подскажешь, где найти очаровательного молодого человека с коляской. Он сравнительно недавно должен был приехать в город.
- А зачем он тебе?
- Ну, если я скажу, что я его старший брат, ты не поверишь, а если скажу, что друг, тоже не поверишь, так что остановимся на том, что я просто его хороший знакомый. Так где?
- Иди до конца улицы, там будет такой ветхий домик. Он живет там. Правда сейчас четыре часа пополудни, значит, он гуляет с ребенком в парке, если хочешь его увидеть сейчас, то иди…
Шериф поднял глаза, но парня уже и след простыл. Пожав плечами, мужчина прикрыл глаза полой шляпы. День определенно был слишком ясным.
***
Лайт возвращался домой с коляской. В этот город он переехал не так уж недавно, но приличное время назад, после того как Мелло не вернулся с задания. Тогда у него чуть было не случился выкидыш от пережитого стресса, но все обошлось благодаря Бейонду. Лайт уехал из Японии в Америку, с помощью Лолиета достав поддельные документы. Первое время он не вспоминал о смерти любимого, благо ребенок отнимал все свободное время, но по ночам, когда он не мог заснуть, Лайт садился за стол и неотрывно смотрел на единственную фотографию Мелло, которую по секрету передал ему Мэтт.
Ребенок рос, получив имя Михаэль. Он был ужасно похож на блондина, разве что ему достались непокорные карие глаза Лайта. Ягами-младший вздохнул и остановился около калитки. И сразу насторожился: трава была неестественно приподнята, коврик неестественно правильно лежал у входной двери, и в дверной петле не хватало грифеля. Вздрогнув, парень нащупал в кармане револьвер и осторожно вошел в дом, осматриваясь и доставая оружие из кармана.
- Тебе не кажется, что все это сейчас, похоже, на сцену из сериала «Мистер и миссис Смит»?
Лайт опустил руки и сглотнул комок в горле. На ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж из коридора, сидел Мелло с привычной шоколадкой в руке. Юноша отступил на шаг назад, держась за полку и судорожно хватая воздух. Его взгляд померк, и он лишился сознания. Когда же он очнулся, то увидел, как Михаэль возится с ребенком, пытаясь накормить его. Лайт приподнялся.
- Ты неправильно держишь бутылочку со смесью, дай сюда.
Пока Лайт кормил ребенка и укладывал его спать, Мелло сидел на кухне и от нечего делать вертел в руках зажигалку. Он искал Лайта полгода, а нашел всего два дня назад и где! Почти у себя под носом. Забыв об осторожности и внимании, наплевав на все указания Эл, он рванул в этот забытый Богом город, чтобы только увидеть его. А увидев – не поверил. Разве этот усталый взрослый не по годам юноша – Лайт?! Нет… это из-за него, из-за Михаэля, он стал таким. И Кель должен исправить свою ошибку.
Лайт зашел на кухню и сел на стул. Его взгляд равнодушно скользнул по фигуре парня, оценивая его.
- А ты вырос и ещё больше похудел, хотя раньше и так был кожа да кости, - усмехнулся Лайт. – Как жизнь?
- Все нормально. Вот тебя нашел, - Мелло до ужаса надоел этот фарс.
- Зачем?
- Чтобы остаться с тобой?
- Остаться, - повторил Лайт, - ОСТАТЬСЯ! – прорычал он и внезапно заплакал, закрыв лицо руками, - Где тебя носило эти чертовы полгода?! Где?! Где ты был, когда родился наш сын? Где ты был, когда я лежал в больнице с угрозой выкидыша? Где?! Не было тебя. А сейчас ты приехал и просто так хочешь остаться. Уходи. Мы и без тебя проживем.
- Лайт…
- Уходи… Уходи! УХОДИ!!! – юноша забился в истерике, сорвано шепча это «уходи».
Михаэль поднялся из-за стола и направился к двери. Если Лайт хотел, чтобы Кель не лез в его жизнь, то он исполнит желание любимого и не важно, что он потерял полгода, разыскивая его и своего ребенка, а когда нашел, так легко готов отказаться от мечты быть с ними. Все в мире наказуемо и его преступление против них тоже.
Мелло не понял, когда его обняли со спины: тогда, когда он, вздохнув, уже взялся за ручку двери или и тогда, когда он только подошел к ней. Он понял лишь, что его в то же мгновение развернули лицом к шатену и прижали спиной к стене. Михаэль обнял парня и поцеловал его губы: жадно, страстно, одновременно нежно и грубо, так, как умел только он. Лайт застонал в его объятиях и потащил за собой в комнату, на ходу стягивая одежду с них обоих. Спотыкаясь и путаясь, чуть не падая, они кое-как поднялись по лестнице, зашли в комнату и упали на кровать. Только тогда Мелло оторвался от любовника и осторожно погладил ладонью его шею, одновременно вновь впиваясь поцелуем в его губы…
Позже, когда они уже лежали на смятых простынях, обнявшись и прижавшись друг к другу, Мелло рассказал, что последнее задание чуть было действительно не стало для него последним. Как Бейонд, матерясь сквозь зубы отдельными выражениями, штопал его, дав в качестве анестезии выпить глоток холодной сорокаградусной водки. Как Михаэль устроил погром в штабе, разыскивая Лайта, и как заставил Мэтта рассказать ему обо всем, что случилось. На середине рассказа Кель понял, что Лайт не слушает, уткнувшись носом в его плечо и тихо посапывая. Михаэль улыбнулся и прижал парня к себе крепче. Завтра они нормально поговорят и будут уже всегда вместе. И, в конце концов, этот продуваемый всеми ветрами сарай был не пригоден для того, чтобы в нем жил маленький ребенок. Его ребенок, копия Лайта и самого Михаэля, самое родное и дорогое существо в мире для блондина.

@темы: Конкурсные работы, Light-kun fest